"Чарльз Перси Сноу. Смерть под парусом " - читать интересную книгу автора

Я повернулся лицом к стене и буркнул!
- Спокойной ночи.
Несколько минут Роджер ворочался и кряхтел, потом я услышал, как он
последний раз причмокнул губами и потушил лампу. Вскоре я обнаружил, что
деревянная койка действительно весьма неудобное ложе. Сначала у меня заныло
бедро. Я попытался изменить позу, но только испортил все дело, и чем больше
я вертелся с боку на бок, тем сильнее давила на меня духота. Наконец,
оставив надежду заснуть, я смирился со своим положением и погрузился в
размышления.
До моего слуха доносилось тяжёлое, мерное дыхание Роджера, и это делало
моё ночное бдение ещё более невыносимым. Я с горечью вспоминал, как он
упорно заставлял меня выслушать его записи в судовом журнале, когда меня так
клонило ко сну; сам-то лёг и заснул как убитый, а я вот теперь маюсь от
бессонницы. Как это похоже на Роджера - вести судовой журнал. И вообще все
это чисто по-роджеровски: называть себя капитаном, ядовито подсмеиваться над
Тони и остальными и ополчиться на Уильяма только за то, что тот не хочет
плясать под его дудку. Но в общем-то, мне всегда импонировала его шумливая
экспансивность и даже его хвастливость. У меня в голове один за другим
проносились эпизоды нашего совместного пребывания в Италии и других местах.
Утром, едва приоткрыв глаза, я несколько секунд сонно разглядывал
красное пятно, маячившее в другом конце каюты, пока не сообразил, что это
Роджер в пижаме. Он только что начал одеваться. Увидев, что я проявляю
признаки жизни, он задал нелепый вопрос:
- Ты проснулся?
Я пробурчал что-то нечленораздельное, что могло быть истолковано как
угодно.
- Тебе ещё рано вставать, - сказал Роджер, и его зычный голос донёсся
до меня сквозь дремоту, как трубный глас. - Сейчас только восемь.
Я застонал, а Роджер продолжал:
- Я же говорил тебе вчера, что поведу яхту в Горнинг сам. Там мы
остановимся и позавтракаем. А пока можешь немного поваляться.
Он надел спортивную рубаху, фланелевые брюки и, шлёпая босыми ногами,
вышел из каюты. Я слышал скрип канатов - видимо, он ставил парус, - шарканье
ног по палубе и скрежет якорной цепи, пронёсшейся от носа к корме, и затем
тихий плеск воды за бортом - яхта отчалила. Я лежал не шевелясь, и
мало-помалу меня снова убаюкал еле слышный плеск волн.
В половине девятого я стряхнул с себя остатки сна, выбрался из постели
и через носовой люк поднялся на палубу. Утро было яркое и спокойное. Веяло
холодом, хотя на небе не было ни облачка. Слабый западный бриз надувал
большой парус яхты. По обоим берегам высились зеленые заросли камыша,
кое-где между ними поблёскивала в лучах солнца вода.
Я ощутил небывалую лёгкость, которую, как мне кажется, человек способен
испытывать только на равнинных просторах. Я не видел Роджера из-за
разделявшей нас крыши каюты и окликнул его:
- Славный денёк, Роджер!
Как раз в этот момент яхта огибала излучину у Солхаузской заводи, и наш
капитан ответил мне не сразу. Наконец яхта вышла на прямую, и я услышал, как
он весело прокричал что-то в ответ. Я ещё немного посидел на палубе, но
потом, сообразив, что человеку не первой молодости не следует прохлаждаться
в одной пижаме на свежем сентябрьском ветерке, резво потрусил вниз, схватил