"Сергей Снегов. Язык, который ненавидит " - читать интересную книгу автора

полуслове. Он полез в "заначку", вытащил из подготовленного свертка свое
полотенце и тут же разорвал на две части. Одну из половинок он протянул мне.
- На сдачу хватит. Будут придираться, стой, что такое выдали. С тебя
трешка. Расплатишься утром. Канай живо!
Он отошел к двери и заорал диким голосом:
- Барак, внимание! Все на вахту. Объявляется ледовый поход в баню!

4

Выход в баню - всего праздник в лагере. Но поход в нее, если баня не в
зоне, а подальше - тяжелое испытание. На работу шагают, топают, тащатся,
шкандыбают или плетутся - кто какое слово употребляет - а в баню несутся,
как угорелые. В первые пятерки пристраиваются самые борзые и задают такого
темпа, что и молодые стрелочки, обожающие резвый шаг, орут: "Передний,
представить ногу!" и щелкают затворами винтовок для убедительности, а иногда
пускают и пулю в небо. Колонна, покоряясь силе, замирает на несколько
секунд, из рядов несется яростный мат уголовных, снова начинается степенное
движение, и снова уже на пятом шаге оно превращается в бег. Не помню случая,
чтоб на два километра от нашей зоны до бани, расположенной за поселком, мы
потратили больше пятнадцати минут.
После скачки, не переводя духа, по заболоченной тундре, мы переводили
дыхание в предбаннике. Я медленно раздевался, набирая утраченные в беге
силы. Взяв шайку, я поплелся на раздачу, где выдавали мыло. Здесь
выстроилась очередь в полсотни голых мужчин. Впереди меня стоял дядя Костя,
позади новый знакомый, тоже инженер, Тимофей Кольцов. Очередь продвигалась
довольно быстро, задумываться не приходилось - надо было следить за собой,
чтобы не поскользнуться босыми ногами на очень скользком, отполированном
многими тысячами пяток деревянном полу.
Но я задумался. Я размышлял о том, как буду жить в новом и страшно для
меня уголовном мире, и позабыл, что мир этот окружает меня и сейчас и
отвлекаться от него ни на минуту нельзя.
Из предбанника к раздаче поперла группка блатных. Видимо, среди них
были лагерные тузы - очередь угодливо прижалась к стенке, освобождая путь.
Лишь я, погруженный в невеселые мысли, не заметил, как все вокруг
шарахнулись в стороны. За это меня тут же постигла кара. Шагавший впереди с
размаху двинул меня локтем в лицо. У меня брызнули искры из глаз. Не помня
себя от ярости, я ударил его шайкой по голове. Он скользнул ногами вперед и
с грохотом рухнул на пол.
Все это совершалось, вероятно, секунды в две или три - удар в лицо,
ответный удар по голове и шумное падение тела на пол. Растерянный, я в ужасе
глядел на то, что натворил. На полу катался, пытаясь подняться, рослый
парень, он вопил, что разорвет меня в клочья. Я отскочил, прижался к стене
спиной. Участь моя была решена. Каждому в лагере известно, что уголовные
смывают оскорбление кровью. Сейчас они набросятся всем своим бешеным
"кодлом"! Мне оставалось продать свою жизнь подороже. Усталость и апатия
слетели с меня, словно их срубили топором. Я готовился к последней в своей
жизни отчаянной драке. Дешево я им не достанусь, нет!
Сшибленный мною парень наконец вскочил. Он взмахнул кулаками, собираясь
ринуться на меня. Но тут произошло нечто, вовсе уж неожиданное. Группка
сопровождавших не пустила его ко мне. Они окружили его тесным кольцом, он не