"Сергей Снегов. Язык, который ненавидит " - читать интересную книгу автора

Он невесело покачал головой.
- Юноша, утешаете себя несбыточным мечтанием. Заявление от вас примут
только в том случае, если вы докажете, что вовсе не тот человек, которого
судили, и фамилия ваша другая, и потому не хотите принимать незаслуженно
чужой кары. Лишь в этом единственном случае вам дадут бумагу на заявление.
Я воротился на свою койку и, подавленный, некоторое время молчал.
Дебрев показал рукой на потолок.
- И давно он?
- Когда меня привели сюда, он уже надрывался. Почти сутки без перерыва.
Дебрев вслух размышлял:
- По голосу - молод. Ваших лет. Может, года на два-три постарше.
Хорошо, что слезами дал выход душе. Молчаливая ярость может подтолкнуть на
неразумные поступки.
- Неразумные? - переспросил я горько. - Какой вообще имеется разум во
всем, что совершается в тюрьмах? Безумие, массовое безумие, всеобщее
политическое умопомешательство!..
- А вот этого говорить не надо. Не думайте, что у власти нет кары
похуже десяти лет заключения. Говорю еще раз - вас пощадили, сняв закон от
первого декабря. А будете твердить насчет политического умопомешательства...
В общем, держите себя в руках. И с незнакомыми не откровенничайте, а я ведь
вам незнаком.
Мы еще помолчали. Парень наверху сделал передых в плаче. Но, помолчав
минут пять, снова ударился в слезы. Дебрев с тоской сказал:
- Господи, до чего тошно! Хоть бы скорей на этап. Юноша, расскажите о
себе - кто, что, откуда и почему?
- Почему бы вам не рассказать о своей жизни? Вы больше прожили, ваша
биография интересней.
Он хмуро усмехнулся.
- Сложней, а не интересней. Запутанная, неровная, полная
неожиданностей... Столько неоправданных поступков, столько неразумного. В
общем, типичная жизнь людей моего круга и моего поколения... Вам не все
понять, у вас иная жизненная дорога - и проще, и справедливей. Говорите, я
слушаю.
Я не был уверен, что моя жизнь проще чьей-либо иной, а недостаток
справедливости в ней ощущал и до того, как очутился в тюрьме. Но чтобы хоть
как-то заполнить томительное время в камере, рассказал, что жил в
Ленинграде, работал инженером на приборостроительном заводе, летом прошлого
года внезапно арестовали, несколько дней просидел в ленинградской тюрьме,
потом привезли в Москву. Шесть месяцев на Лубянке допытывались, не говорил
ли я чего плохого о вождях партии и правительства и не являюсь ли членом
антисоветской молодежной группы в составе трех человек, и в ней я
руководитель. Потом - четыре месяца в Бутырке без единого допроса, потом
неделя в Лефортово, потом суд, а после суда снова в Бутырки. Было свидание с
женой после окончания следствия. Жена сказала, что дело мое направлено в
суд, но суд не принял его за недоказанностью преступления - возможно,
переследствие, но всего вероятней, скоро выпустят на волю. Новых допросов не
было, я ожидал освобождения. Но что-то вдруг переменилось. Суд снова
затребовал отклоненное дело и там, где в конце прошлого года не находил
вины, вину внезапно обнаружил - лживую, неправдоподобную, недоказанную - и
покарал за эту выдуманную вину, за несуществующее преступление самым тяжким