"Сергей Снегов. Четыре друга (Научно-фантастическая повесть)" - читать интересную книгу автора

они меня больше не интересовали. Придя туда, я выключил приборы, остановил
генераторы и попросил повесить пломбу на дверях.
- Месяц меня здесь не будет, - сказал я сотрудникам, их было трое,
хорошие, работящие парии. - И вас тоже не будет. В Австралии сейчас весна.
Почему бы вам не позагорать на пляжах Тихого океана?
Чудаки даже не поинтересовались, отчего неожиданный перерыв в работе.
Впрочем, они всегда ворчали, что я тиран и что им не хватает времени даже
на еду, не говоря о "полнометражном сне" - так они именовали свои мечты о
безделье. Уверен, что еще не кончился день, как вся троица катила
куда-нибудь подальше от Столицы и адресов своих мест отдыха
предусмотрительно но оставила.
А я пошел в институтский парк. По графику Управления Земной Оси в
районе Столицы сейчас значилась осень - метеорологи только гармонизировали
природный климат, а не заменяли его своими искусственными разработками.
Я сел на скамейку у озера. Ласковый ветерок морщил воду, шелестел в
желтеющих липах и вязах. По небу пробегали быстрые яркие облачка, на
высоте, видимо, дуло сильней, чем на земле. Мне было хорошо и скверно.
Хорошо от картины воды и облаков, от теплого ветра, овевающего лицо, от
смутного бормотания деревьев и еще от того, что несправедливость
отстранения меня от любимого дела теперь отменена и мне выпадает судьба
восстановить важные эксперименты. Некогда я весь, всеми мыслями, всеми
чувствами жил ими, а недавно горевал, что они стали недосягаемо далеки...
И было скверно, что к радостной перспективе восстановления ротоновой
лаборатории надо идти мучительной дорогой - разбираться в ошибках и
просчетах Кондрата, в своих ошибках и просчетах, они, несомненно, тоже
были, и снова переживать со всей душевной болью и нашу с ним ссору, и его
такую нелепую, такую немыслимую гибель...
- Ладно, держи себя в руках! - вслух сказал я. - Ты на людях сохранял
невозмутимость, только наедине с собой позволял себе раскисать. Теперь
умение показывать спокойствие понадобится еще больше. Ибо среди тех, кого
тебе разрешено вызвать, первыми будут Адель и Эдуард. Не завидую тебе,
старина. Впрочем, им будет еще трудней. С чего ты начнешь?
Я начал с воспоминаний: велел своей памяти восстановить, как
начиналась проблема ротоновой энергии, кто ее начинал, как шла работа.
Нет, я не вспоминал расчеты, я видел лица, а не формулы, вникал в души, а
не в цифры. Меня окружили те, кого я так долго любил, кого поддерживал и
кого опровергал. Был полдень, когда я вышел в парк, светлый полдень
перешел в хмурый вечер, вечер превратился в недобрую ночь, хлынул дождь,
сбивая листву с шумящих деревьев, а я, закутавшись в плащ, не отряхивая
усеивающих плечи мокрых листьев, все вспоминал, вспоминал...



2


Это было страшно давно, лет десять назад.
В нашем университете объявили публичную лекцию профессора из Праги
Клода-Евгения Прохазки.
В научном мире всегда есть два рода гениев: общепризнанные,