ГЛАВА 4

Но она была здесь, на этом самом месте! Шайлер была абсолютно уверена в этом. Женщина, за которой она гналась, вошла в это самое здание, в котором сейчас находилась сама Шайлер, но, однако же, ее было не видно.

Шайлер огляделась по сторонам. Она находилась в вестибюле маленькой местной гостиницы. Многие из великолепных дворцов старинной Венеции были переоборудованы под пансионы для туристов, захудалые маленькие гостиницы, постояльцы которых не возражали против осыпающихся балюстрад и облезающей краски, потому что глянцевые брошюры обещали им соприкосновение с «подлинной старинной Италией».

Сидевшая за столиком дежурной пожилая женщина - голова ее была повязана черным шарфом - подняла голову и с любопытством взглянула на Шайлер.

- Posso li aiuto? Могу ли я чем-нибудь помочь?

Шайлер была сбита с толку. Здесь не было и следа присутствия той белокурой женщины. Но как она могла спрятаться так быстро? Ведь Шайлер преследовала ее буквально по пятам! Но в помещении она не увидела ни шкафов, ни дверей.

- Ci era una donna qui, si? [3] - спросила Шайлер.

Как хорошо, что в Дачезне изучают вместо одного два иностранных языка и что Оливер настоял, чтобы Шайлер выбрала итальянский, заявив, что тогда им легче будет делать заказ в ресторанах Марио Батали.

Пожилая дама нахмурилась.

- Una donna? - Она покачала головой. Разговор пошел по-итальянски. - Здесь нет никого, кроме меня. Никто не входил, кроме вас.

- Вы уверены? - нетерпеливо произнесла Шайлер.

Она еще продолжала беседовать с хозяйкой заведения, когда подоспел Оливер. Он подкатил к зданию на быстроходном катере, решив, что водное такси больше годится для его целей, чем гондола, приводимая в движение одним человеком.

- Ну что, нашла ее? - спросил юноша.

- Она только что была здесь, клянусь! Но эта дама говорит, что никто сюда не входил.

- Никакой женщины, - повторила пожилая дама, покачав головой. - Здесь живет только профессор.

- Профессор? - переспросила Шайлер, насторожившись.

Согласно Хранилищу истории, архиву, в котором хранились сведения о всех знаниях и тайнах Голубой крови, ее дедушка был профессором лингвистики.

- А где он?

- Он отбыл несколько месяцев назад.

- А когда вернется?

- Через два дня, или два месяца, или два года - этого никто не знает. Может, завтра, а может, никогда. - Хозяйка вздохнула. - С профессором никогда ничего не известно. Но мне не на что жаловаться, он всегда платит по счетам вовремя.

- А можно… можно нам взглянуть на его комнату? - спросила Шайлер.

Хозяйка гостиницы пожала плечами и указала на лестницу.

С лихорадочно бьющимся сердцем Шайлер поднялась наверх, Оливер следовал за ней по пятам.

- Погоди, - произнес Оливер, когда они подошли к небольшой деревянной двери посреди лестничной площадки. Он подергал дверную ручку. - Заперто. - Он попробовал еще раз. - Нет, никак.

- Ч-черт! - ругнулась Шайлер. - Точно никак?

Она отодвинула Оливера, повернула ручку, и дверь со щелчком открылась.

- Как ты это сделала? - удивился Оливер.

- Да ничего я не делала.

- Она совершенно точно была заперта, - сказал Оливер.

Шайлер пожала плечами и осторожно отворила дверь. Их взору открылась аккуратная, скромно обставленная комната: односпальная кровать, старый письменный стол и книжные полки до самого потолка.

Шайлер взяла книгу с одной из полок пониже. «Смерть и жизнь в колонии Плимут», Лоуренс Уинслоу ван Ален. Девушка открыла книгу. На первой странице красовалась надпись: «Моей дорогой Корделии».

- Так и есть! - прошептала Шайлер. - Он здесь.

Девушка просмотрела еще несколько книг. На корешках многих стояли инициалы автора - Л. У. ван Ален.

- Ну, прямо сейчас его здесь нет, - произнесла возникшая в дверях хозяйка гостиницы. Шайлер с Оливером подпрыгнули от неожиданности. - Но биеннале заканчивается сегодня, а профессор никогда ее не пропускает.

Биеннале, проходившая раз в два года в Венеции выставка произведений искусства, была одним из самых влиятельных и внушительных мероприятий в мире искусства и архитектуры. Весь город на несколько месяцев оказывался наводнен интернациональным сборищем деятелей искусства и торговцев, туристами и студентами, стремящимися принять участие в историческом фестивале искусств. Но Шайлер с Оливером пропустили это мероприятие, потратив время на бесплодные поиски ее дедушки.

- Раз закрытие сегодня, - сказала Шайлер, - нам надо поторопиться.

Хозяйка гостиницы кивнула и вышла из комнаты.

Шайлер снова подумала о той женщине, до ужаса похожей на ее мать. Может, это мать привела ее к дедушке? Может, она каким-то образом помогает дочери? Вдруг это только ее дух?

Они поспешно спустились вниз. Хозяйка гостиницы сидела за столиком и перебирала какие-то бумаги.

- Спасибо, что помогли нам, - произнесла Шайлер, поклонившись пожилой женщине.

- Что-что? Простите? Posso li aiuto? [4] - неприветливо отозвалась та.

- Ну, с профессором и с биеннале. Мы сейчас пойдем и попытаемся отыскать его там.

- Профессор? Нет-нет. Никакого профессора… - Пожилая женщина перекрестилась и покачала головой.

Шайлер нахмурилась.

- Никакого профессора? Как ты думаешь, что она имеет в виду? - спросила она у Оливера.

- Он уехал… два года назад, - запинаясь, произнесла хозяйка гостиницы по-английски. - Больше здесь не живет.

- Но вы же только что сказали… - удивилась Шайлер. - Мы с вами только что разговаривали - там, наверху. Мы видели его комнату.

- Я вас первый раз в жизни вижу. Его комната заперта, - отозвалась хозяйка гостиницы, упорно продолжая изъясняться на своем несколько высокопарном английском, хотя ясно было, что Шайлер бегло говорит по-итальянски.

- Eravamo giusti qui! - возразила Шайлер. - Мы только что были здесь!

Хозяйка гостиницы со злостью качнула головой и что-то пробормотала себе под нос.

- Как-то она странно изменилась, - прошептала Шайлер Оливеру, когда они вышли из гостиницы.

- Да, принялась чудить, - отозвался Оливер.

Шайлер обернулась, взглянула еще раз на разозлившуюся старуху и заметила у той на подбородке бородавку с несколькими торчащими из нее редкими волосками. А ведь у пожилой женщины, что говорила с ними раньше, никакой бородавки не было - в этом Шайлер была уверена твердо.