"Валерий Смирнов. Операция 'Гиппократ' " - читать интересную книгу автора

ночью иногда не закрывали. А теперь... Счетчик как-то и тот слямзили.
- Слушай, ты чего ее мамой называешь? - спросил на прощание Моргунов.
- Так ее раньше все так называли. Все пацаны с нашей хаты. У нее своих
детей не было, так она на чужих поехала. Муж ее с фронта не вернулся... А
так, может, и были бы свои дети, хрен его знает... Тогда голодно было.
Видишь, на первом этаже подоконник широкий, где окно фанерой заколочено?
Сколько себя помню, столько заколочено. Так на том подоконнике всю дорогу
стоял примус, и Бася жарила на нем бычки. Тогда бычка в море было, как
грязи... Мы из школы шли, слюни глотали. Так даже те, кто их несильно
глотал, мимо размеров мамы Баси не проскакивал. Она всем этих бычков
скармливала. Я тебе, депутат, скажу... Если бы не бычки... На них и выросли
все пацаны и девчонки с нашей парадной. И все ее сначала в шутку, а потом на
полном серьезе мамой называли. Сейчас только я ее так зову, по старой
памяти. Все давно разъехались, кто на тех бычках вырос, один я остался...
Так что, депутат, если Верка за нее какую-то херню пишет, так я ей башку
отобью, нехай третий срок намотаю.
- До свидания, товарищ Панкратченко, - сказал Моргунов.
- Только смотри, депутат, не доводите до грехов своими умными
решениями. Чтобы я из товарища в гражданина не превратился. Между нами,
старуха таки да мозгами немножко тронутая... Но я тебе так скажу - побольше
бы таких тронутых, чем умных, как Верка. А кто бы не тронулся на ее месте,
когда всю семью на глазах из пулемета... Да, старуха иногда делает что-то
такое... Но это можно простить собственным родителям, почему же не хотят
прощать другим старикам? Верка что, не мечтает дожить до старости? И
доживет, если выступать не будет.
Мужик в семейных трусах закрыл дверь, а Моргунов долго изучал списки
ветеранов, пока не понял: управдом Спиридонов включил в один список весь
контингент, без разделений на ветеранов войны, труда и таких, как мадам
Цельник.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Через две недели после того, как депутат Мышьяков лично побывал у
избирателей, а Капон перестал терроризировать собственную макушку красной
феской, в жизни этой парочки при Майке Пилипчук произошли кое-какие
изменения по поводу здоровья. Если вы думаете, что капоновской шобле было
легко с утра до вечера пересчитывать купоны, так глубоко себе заблуждаетесь.
Капон начинал жаловаться, до чего у него перегреваются мозги через три часа
этой арифметики, Моргунов чувствовал острую нехватку слюны, которая при
пересчете наличмана была ему задороже любого калькулятора. Что касается
Майки, разучившейся рассуждать с немецким акцентом, то на плечи этой хрупкой
женщины подельники свалили всю остальную сильно физическую работу.
Майка, груженная пересчитанными купонами тяжелее мула, только успевала
сливать это золото на "книжке". На третий день после активного Майкиного
вмешательства в сферу политики Национального банка базар стал подозревать: в
этом мире что-то весьма нагло происходит без его участия и немедленно задул
курс "зелени". А как же иначе, когда какая-то клиентка устраивает постоянный
сброс карбованца мешками, так, может, и другим пациентам начали выплачивать
пенсии и долги по зарплате.
После того, как Майка слила очередной мешок купонов, среди базара