"Наталья Смирнова. Диспетчер (повесть) " - читать интересную книгу автора

Ты нянчишься со своей персоной, а уличный прохожий полагает, что он
тебя где-то видел. Он тебя не видел, просто ты похож на тысячи. У вас общие
желания, а собственные достигаются личными страданьями.
Женщины в шубах для него не существуют - тем и оригинален...
Он пошел домой, обдумывая завтрашний день. Утром из Франкфурта
прилетает бывшая жена Оля - он ей понадобился, чтобы отыскать некоего
господина Бондаренко, в фонд которого вложены немецкие деньги ее немецкого
мужа. Олины замыслы всегда впечатляли, но теперь он ее не опасался - он же
пел. На что-нибудь этот идиотский голос все равно сгодится.
Певец понял, что не хочет проводить вечер в одиночестве, и позвонил
Кириллу.
Некрасовский переулок, где стоял его дом, был тупиком с
фонарем-вспышкой под занавес, но в середине являл собой сплошные фасады,
магазины и ослепительно мертвые вывески. Дома, тополя с отрубленными руками,
медленные, как в вальсе, люди, улица, раскрывающаяся, как складки
аккордеона.
На углу он дождался своего зама. Лицо Кирилла перекашивало возбуждение.
Они вместе повернули во двор и зашли в дом, постепенно превращавшийся в
особняк зажиточной публики. Чугунная ограда и парапеты уже наличествовали,
не хватало только львов у парадной.
Консьержка, поздоровавшись, стряхнула пепел "Беломора" в горшок с
пальмой. Поясница у тетки была натуго перевязана шалью со вздыбившейся
шерстью.
Они сели ужинать. Вино, разлитое по бокалам, отдавало сливой.
- Я украл у Людочки рукопись, - сообщил Кирилл, в волнении принимаясь
за салат. - Твой звонок застал меня за кражей.
Он сходил в прихожую и вернулся с папкой, попахивающей валокордином, с
желтыми от старости тесемками. Кирилла, с его элегантностью, эта папка
компрометировала.
- Я спрятал очки между диванными подушками, она пошла их искать, а я
перерыл стопку на столе. Три месяца визитов, чаепитий - и вот я вор!
Бежал, как Раскольников с топором, пальто придерживал. - Кирилл залпом
опрокинул бокал. - Трясусь, как кот после порки. - Он улыбнулся. - Я это
давно решил, с того дня, как она объявила, что садится за мемуары и у нее
есть неопубликованные рукописи. Мой отец называл ее Люлей. Двадцать лет она
была его любовницей, они жили какой-то проникновенной жизнью, отгородясь ото
всех. Там есть его кабинет, лампа, стул с подушкой, он писал в ее доме. Нет
чтобы тихо стариться в своем музее - ей понадобились мемуары! Публичность!
- Пусть пишет. Она человек его времени, - возразил певец.
- Она его закопает. Похоронит вместе со временем, а он заслуживает
большего.
Кто это решает, хотелось бы знать, подумал певец. Бедное время умирает
вместе со своими кумирами. Один поворот потока - и все поменялось. Кто те
счастливцы, что остаются на берегу смотреть, как уносит других? Как их
определяют?
- Я издам это. - Кирилл коснулся папки. - Здесь совсем другое. Люля
сказала, это правда о тиранах и благодетелях.
Старо, думал певец. Кому теперь нужна правда? Лучше всего забыть
прошлые времена с их механикой двуличия. Одной рукой писать оды, другой
креститься. Оды хранить у жены, разоблачения - у любовницы.