"Алена Смирнова. Маска для женщины" - читать интересную книгу автора

дрожь.
Несколько трезвых суток перед первым фестивальным спектаклем явно
пошли мне на пользу. Такие овации я слыхивал лишь в юности. И шальная
мысль, что не покарать и погубить, а, напротив, поддержать меня впорхнуло
на Землю видение жены, уничтожила ужас.
Я должен был танцевать классический балет через два вечера, затем
участвовать в гала-концерте с примой французского балета -
акварельно-прозрачной, легкой и какой-то непривычно старательной. Наши
девочки, достигнув ее уровня, катастрофически наглеют. И почему-то
принимаются в танце распахивать, щурить, закатывать глаза на манер актрис
немого кино. Знай наших! Мадемуазель же не скрывала, что балериной работает
и зарабатывает, что основное для нее - техника. А вдохновение само
проявится, если Небо позволит. Мне эта прохладность и мастеровитость
импонировала. Я знал, как хорош буду на ее безукоризненном машинном фоне.
Итак, успешное начало умилило всех. Я пригубил шампанское, отказался
от банкета в ресторане и царственно удалился, взметнув знамя третируемого
гения. Друг Вадима только что почел за честь чокнуться со мной. Я полагал,
Вадимчик один, и поспешил к нему, шепча: "Триумфаторов не отталкивают,
любимый". Его гримерная соседствовала с моей. Упоенный собой, трепещущий, я
не постучал - и замер, застыл на пороге. Вадим целовался с женщиной!
Когда натурал желает насолить партнерше или жене, он не пристает к
мужчинам. В нашей среде с женщинами связываются, чтобы изувечить душу
любовника: лучше с бабой, чем с тобой, постылым... Но я не предупреждал
Вадима о визите. Получалось, что он не любил меня, а занимался со мной
любовью за деньги, которых неустанно требовал. Более того, и пьяные, и
трезвые мои прикосновения были ему равно отвратительны. Он поставил на мне
крест как на солисте и источнике доходов. Он отделался от меня заранее,
пока я просил лишь нежности, а не двадцатку на стакан дешевого зелья.
Из-за охватившего меня озноба я не мог говорить. Омерзительное
состояние самого безысходного похмелья насиловало меня, я корчился. Девица
классически взвизгнула и умчалась. Вадим посерел, погрязнел кожей, словно
мартовский снег. Все же он был артистом. На театре суеверно лепятся к чужой
удаче, даже изнывая от зависти и ненависти. Пока ты не победил на сцене,
могут и ядом травить. Но испохабить миг пребывания в зените не решаются и
заклятые враги.
Я дал Вадиму пощечину. Не влепил, а дал, подал как то, чего он
заслуживал. На грядущую, на вечную бедность. В проеме открытой двери
беззастенчиво толклись любопытные. Где-то неподалеку откачивали рыдающую
даму. Протиснувшийся в центр комнаты дружок Вадима горестно бормотал:
- Как же так?..
Я придушил порыв пригласить его выпить и молча ушел к себе.

Глава 5

Последнее время, насмотревшись криминальных хроник, я стал бояться
лишить кого-нибудь жизни спьяну, в беспамятстве. Но в тот злополучный
вечер, кажется, смог бы убить пассию Вадима даже на трезвую голову.
Забавно, и не подумал казнить его самого.
С выражением нарочитого восхищения и лживой благодарности ко мне
наведались все, кому я был нужен "для фестиваля". Я стирал грим и играл