"Ю.Смолич. Владения доктора Гальванеску " - читать интересную книгу автора

хочется немного пожить, не докучая богу своею смертью.
Такой разговор встревожил Сахно. Она жаждала пояснений.
Однако старик снова замолк и категорически отказался говорить дальше.
- Старый Ионеску сказал все, что мог сказать, и больше не скажет ни
слова. Он сказал все, что обязан был сказать каждый христианин другому.
Пускай пани-госпожа делает, что ей надо, только оглядывается на слова
дурного Ионеску.
- Вы наговорили мне столько непонятного и таинственного, что
просто-таки испугали меня,- настаивала Сахно.- Я жажду объяснений. Иначе я
могу думать, что вы просто подшутили надо мной.
Ионеску, немного помолчав, ответил:
- Ионеску уже стар и скоро будет держать ответ перед богом. Ему не
пристало обманывать людей. Однако ничего больше он сказать не может. Одно
могу добавить еще: сыновьям своим я запретил и на четверть гона
приближаться к землям Гальванеску.
В это время заиграл рожок. Чипариу извещал, что мотор готов. Сахно не
оставалось ничего другого, как, обозвав про себя доброжелательного рыбака
старым дурнем, поспешить к автомобилю. Прощаясь, она протянула Ионеску руку
и сказала:
- Когда через несколько дней буду возвращаться, я снова остановлюсь
здесь. И тогда за доброй кружкой твоего чудесного муската расскажу тебе про
все, что увижу у Гальванеску, успокою твою старость,- засмеялась она.
Ионеску крепко встряхнул протянутую руку и с чувством ответил:
- Я буду рад и помолюсь богу, чтобы было именно так.
Однако... если и будет так, то старый Ионеску не будет слушать твоих
слов и запретит слушать их своим сыновьям.
Сахно еще раз украдкой выругалась и пожала плечами. "Он сдурел тут,
сто лет проживши подле перевоза".
- Передавай привет своей молодушке,- крикнул Чипариу.Когда будем
возвращаться, мы надеемся, что ты нам ее покажешь.
Автомобиль двинулся, и до Сахно донеслись еще последние слова Ионеску:
- Но здесь, на своей земле, старый Ионеску всегда поможет тебе, если в
том будет надобность...
Ландшафт вдруг совершенно изменился. Холмы и пригорки кончились, и во
все стороны протянулись поля. Широкие полосы пшеницы зажиточных крестьян
чередовались с узенькими и длинными полосками бедняцкой кукурузы. Дорога
пересекала поля наискось и раз за разом заскакивала в небольшие, сколь
живописные, столь и убогие селенья, ютившиеся то у ручьев и оврагов, то у
глиняных берегов. Среди всеобщего серо-зеленого цвета земли и полей
радовали глаз ярко-красные, синие краски, в которые окрашены были передние
стены каждой хаты.
Было время после полудня, и навстречу то и дело попадались огромные
арбы с пахучим, первой косовицы сеном. За ними утомленной походкой шли
крестьяне в своей обычной одежде - черных бараньих шапках, длинных, ниже
колен, белых рубашках, под которыми трудно и заметить было такие же белые
штаны.
Непривычные к машинам волы пугались грохота и шарахались вбок. Машину
не раз приходилось останавливать и пережидать, пока не менее перепуганные
крестьяне с криком и руганью по адресу и волов, и непрошеных гостей
успокаивали всполошенных животных.