"Ю.Смолич. Владения доктора Гальванеску " - читать интересную книгу автора

укрыто большой простыней. Под нею простерлись длинные ноги, по сторонам
стола свешивались вялые руки. Только голова немного высовывалась из-под
белого покрывала. Рядом лежала небрежно смятая наркозная маска, и
желтоватая бледность лица контрастировала с ней своей окаменелостью.
Мертвый облик, впрочем, не утратил еще своей прежней гармоничности, можно
было узнать черты лица и выражение, присущее этому человеку при жизни.
Сахно узнала его. Это был ее соотечественник, загадочный ночной
собеседник...
В это время доктор Гальванеску встал и подошел к столу. Он откинул
простыню, взял длинный и острый скальпель и резко вонзил его в тело. Через
скальпель, очевидно, полый внутри, брызнула струя, крови...
"Преступление!" - аж похолодела Сахно... "А может, какая-то неведомая
операция?" - вынырнуло возражение.
"Нет! Преступление! Какое-то ужасное злодейство!"
Забыв, что она на самом конце боковой ветви, Сахно всем телом кинулась
к окну. Для чего - не подумала, на помощь. При этом она еще и крикнула,
наверное, что-то, потому что Гальванеску сразу обернулся и мигом схватил со
стола револьвер...
Однако пули просвистели уже над головой Сахно. Как раз перед этим
ветка сломалась - и Сахно кубарем свалилась вниз.
Сколько прошло времени - секунда, минута или же целый час - сказать
трудно: упав с пяти-шестиметровой высоты, Сахно потеряла сознание. К
счастью, упала плашмя, к тому же еще и на мягкий грунт в высокую некошеную
траву - и ничего себе не повредила.
Первое, что увидела она, когда пришла в себя,- это тот же
четырехугольник окна, только уже темный. Зато длинные ослепительные лучи
тянулись сюда, в сад, и, быстро перебегая, шарили под деревьями в кустах.
Гальванеску, погасив свет в комнате, искал прожектором. Его фигура в белой
хламиде иногда становилась заметна, когда он поворачивал луч прожектора в
другую сторону. Он перегнулся через косяк - в одной руке с прожектором, в
другой держа наготове огромный пистолет.
Сахно притаилась. Зарывшись с головой в высокую траву, она укрылась
под буйными зарослями смородины. Яркие лучи прожекторе едва проникали
сквозь густые ветви кустарника, и Гальванеску, естественно, не мог ее
заметить, хотя бы светил так до самого утра. Однако он, безусловно, поднял
на ноги всю свою невидимую челядь, и через минуту-две они придут сюда.
Оставаться в кустах было небезопасно. Впрочем, и встать на ноги Сахно не
отваживалась: она была близко от окна и пуля Гальванеску настигла бы ее на
втором же шагу...
Однако нельзя было и мешкать. Сахно мигом огляделась и полезла вдоль
ряда смородиновых кустов. Тихо, время от времени останавливаясь, пережидая
и припадая к земле, проползла она метров пятнадцать. Тут ей дорогу
пересекала колючая живая изгородь. Дальше пути не было... Сахно беспомощно
поглядела назад - немигающее око прожектора, казалось, бежало за ней
следом. Длинные, негаснущие полосы яркого холодного света перебегали по
верхушкам кустов. Несколько раз луч скользнул над ее головой, и тогда
казалось, что холодный порыв ветра пошевеливал волосы. Сахно попробовала
раздвинуть цепкие ветви изгороди, однако они впивались в руки острыми
колючками и не поддавались с места ни на сантиметр. Выхода не было.
Тогда, отчаявшись, Сахно выждала момент, когда луч прожектора отбежал