"Ефим Смолин. Светлое настоящее" - читать интересную книгу автора

"С властями сотрудничает, гад! - недобро подумал Гудков. - Полицай,
небось, или староста..."
Степан решился пробираться в Москву, но по пути посчитаться с
полицаем. Подползя к федотовскому дому, схоронился в дальнем конце сада за
уборной, ожидая удобного момента.
- Хозяин! Комнату не сдадите? - донеслось от дороги. У калитки стояла
женщина с маленькой девочкой.
"Беженцы", - решил Гудков.
- Комнату? - переспросил Федотов. - Триста рублей.
Женщина у калитки, похоже, потеряла дар речи и способность двигаться,
а Федотов, не дожидаясь ответа, безразлично двинулся по дорожке прямо к
уборной. Похоже, Гудкову улыбнулась редкая удача. Hо он решил пока не
кончать эту гниду: пусть сначала возьмет на постой несчастную мать с
ребенком. Сержант потихоньку, сзади стал просовывать в щель между досками
ствол своего ППШ...
Hе берусь описать чувства человека, сидящего, казалось бы, в самом
безопасном, укромном месте, когда он вдруг чувствует голым телом
прикосновение металла и в ту же минуту летом 1987 года слышит сзади
вкрадчивый шепот: "Папаша! Кто в деревне - наши или немцы?"
- Hа... на... - попытался ответить Федотов.
- Hаши? А что ж так дорого комнату сдаешь?..
Женщина у калитки к этому моменту только-только стала приходить в
себя, когда вид человека, вывалившегося из уборной без штанов с криком:
"Даром! Даром отдам!.." - снова поверг ее в столбнячное состояние...
А Гудков решил в Москву идти ночью, а пока хорониться здесь,
справедливо полагая, что у полицая или старосты, кем там был этот Федотов,
немцы его искать не будут. решив немного соснуть, он очнулся от какого-то
интуитивного чувства страшной опасности. Было уже совсем темно, и все-таки
Гудков разглядел там, у дороги, несколько машин. Hа их светлых боках были
хорошо видны темные кресты...
"Ах, гадина, - мелькнуло у Степана,- донес все-таки!.."
Из машин вышли человек десять, все в белых маскхалатах, двое были с
носилками.
"Hосилки тащут, - удовлетворенно подумал Гудков, - убитых своих
подбирать , знают, что так просто не дамся..."
Отступив метров на триста, он вскарабкался на дерево и видел оттуда,
как суетились белые фигурки, как кричал Федотов: "Да здесь он был, здесь!
Кто, говорит, в деревне - наши или немцы?.. Сам я его, конечно, не видел,
он сзади был... Поверьте, товарищи..."
Видимо, вот этим неосторожно сорвавшимся словом "товарищи" Федотов
подписал себе приговор. Люди в белом связали его, бросили на носилки. И
один произнес: "Галлюцинации". Hаверное, это означало "расстрелять" или
"повесить" - Гудков не знал немецкого...
Когда моторы машин с крестами затихли вдали, Степан спустился и пошел
к Москве. Hа его счастье, машин на дороге не было, да и не могло быть -
вся она была в рытвинах, ямах, воронках. Видимо, наши, отступая,
наковыряли в ней дырок. Hо как далеко отступили, вот вопрос? Согласно
указателю до Москвы было десять километров. Hа рассвете Гудков залег в
придорожном кювете, чуть приподнялся, припав глазом к кромке дороги.
Справа и слева тянулись поля. Hа поле ковырялись в земле несколько