"Павел Смоленый. Рассказ бывшего каторжника " - читать интересную книгу автора

пищу. Тихомиров никогда в жизни не бывал за таким обильным столом и в такой
гостеприимной, милой семье. Его душа переполнилась чувством восхищения и
умиления. Детки хозяев, мальчик и девочка, также заняли свои места за
столом, внимательно посматривая на гостей и прислушиваясь к разговору.
Начатый Тихомировым до чая рассказ был им прерван на том месте, где
разбойники в лесной глуши впервые открыли взятое у убитых проезжих
Евангелие. По просьбе хозяина Тихомиров теперь продолжал. Он живо описал,
как мало-помалу Евангелие проникло в его душу и души его товарищей, как они
сокрушались о своих злодеяниях и как решили оставить свой образ жизни и
отдаться правосудию; как уверовал прокурор и как их судили; рассказал о
пребывании своем в пересыльных тюрьмах и о годах, проведенных на каторжных
работах до амнистии. Хозяин и хозяйка не сводили глаз с рассказчика, а
хозяйка часто вытирала катившиеся по лицу слезы, как бы желая скрыть их от
сидевших за столом.
В беседе время бежало незаметно; большие часы звонко пробили полночь.
Все стали на колени и благодарили Бога за чудные дела Его для спасения
гибнущих грешников.
- Куда же вы теперь, братья, направляетесь? - в волнении спросила
хозяйка, когда все встали.
- Мы решили пойти на родину, в Россию, - ответил Тихомиров.
- А есть там у вас кто-нибудь из ваших родных? - продолжала она.
- Вот у Соловьева есть или была там мать, верующая; она жила в Киевской
губернии. А у меня нет никого, ни отца, ни матери; иду просто посмотреть
свое родное гнездо - деревню в Могилевской губернии, а главное - есть у меня
большое желание сказать своим землякам о Господе и Его любви к нам.
- А вы давно остались сиротою? - продолжала хозяйка.
- Я потерял родителей, когда мне было восемь лет. Потерял я их тут, в
Сибири, когда мы, как переселенцы, ехали сюда на жительство. Отец умер двумя
днями раньше матери.
Хозяйка схватилась обеими руками за стол и стояла, подавшись вперед и
впиваясь глазами в Тихомирова. Муж смотрел на нее с удивлением, не понимая,
почему она так увлеклась расспросами и не идет стлать постели.
А гость продолжал:
- Мы остались круглыми сиротами вдвоем с моей сестрицей, которая была
немного старше меня. На другой день после смерти матери я ее потерял и до
сих пор ничего о ней не знаю; наверно, она погибла, как погибло много
осиротевших детей в невозможных условиях быта переселенцев. Хорошая это была
девочка; она меня жалела, как родная мать.
И Тихомиров заплакал. Бледная как смерть, хозяйка воскликнула,
заливаясь слезами:
- Не ты ли это - милый мой братец Паша? Скажи скорее; сердце говорит
мне, что это ты.
- Шура! Тебя ли я вижу? Ангел ты мой, милая сестра! - рыдая, как
ребенок, воскликнул он.
- Да, это я, твоя сестрица, милый ты мой! Уж как я болела о тебе душой!
Брат и сестра бросились друг другу в объятия, целовались, плакали;
снова плакали и снова целовались... Тихомиров бросился к детям, которые,
глядя на маму, тоже плакали; он целовал то их, то мужа сестры. В общей
радости принял участие и Соловьев, пораженный неожиданной встречей
потерявших друг друга брата и сестры. О, что это была за радость! Шура так