"Дмитрий Смоленский. Складка " - читать интересную книгу автора

она ее зажигала, хмыкнул, уловив запах кашасы.
"Не жалко продукт переводить?"
"Да черт с ним! - Питер небрежно махнул ладонью. - Этого добра можно
нагнать сколько угодно!"
Это он правду сказал, Питер. За последний год поле, закрепленное за
домом Лусинды, значительно удлинилось к реке и стало давать урожай вдвое
больше прежнего.
От ежедневной тяжелой работы О'Брайан сильно изменился. Дурной жир
сгорел, лишняя вода вышла горьким потом, растворив склеротические бляшки и
тромбы. Сейчас Питер представлял собой двести фунтов сплошных мышц, костей и
жил, затянутых в веснушчатую ирландскую кожу, слишком чувствительную к
местному солнцу и оттого постоянно шелушащуюся на всех открытых участках.
Особенно он гордился заново отросшими рыжими кудрями и усами, причем если
первые он решался стричь не чаще двух раз в год, отпуская до плеч, то вторые
подравнивал ежедневно.
"Я чего зашел, Питер, - начал Умберто, отхлебнув кофе, - я с неделю
буду занят, поэтому со школой придется повременить..."
"Что так? - поднял бровь О'Брайан. - Проблемы?"
"Да так... - помялся Умберто. - Личные причины!"
"С Агатой цапнулся? - предположил Питер. - Так давай у меня
заниматься!"
Они говорили о взаимных уроках. Три (а зимой, когда не нужно было
работать в поле, и пять вечеров в неделю) проводили они, сидя рядом при
свете керосиновой лампы. Не всегда такие посиделки заканчивались мирно, но
чаще мужчинам удавалось обходиться без споров: Умберто знакомился с азами
химии и физики, математики, литературы и истории, в свою очередь обучая
инженера изученным за долгую и бурную жизнь языкам и обычаям разных стран.
Дело облегчалось тем, что Питер по одному из последних заказов, доставленных
из Манауса, получил чуть не две тысячи книг. Из них сотня - школьные и
университетские учебники, еще сотня - различные справочники, а остальные
представляли собой причудливый набор беллетристики и поэзии, разбавленной
монографиями по истории, мемуарами и книгами о путешествиях. "Я чувствую
себя Робинзоном Крузо, - сказал он как-то Умберто по поводу непрерывно
доставляемых в его адрес деревянных ящиков. - Только в отличие от Крузо я
заранее могу предположить, что именно мне предстоит в будущем".
Естественно, что свою лихорадочную деятельность Питер начал далеко не
сразу. После его возвращения вечером того дня, когда произошло объяснение,
Умберто засомневался: выйдет ли из американца что-либо путное. Не сказав ни
слова, Питер по приезде из города выставил ему на крыльцо картонную коробку
с пивными бутылками, если верить маркировке которых - с давно истекшим
сроком годности, свалил на них пачку свежих, еще пахнущих типографской
краской газет двадцатилетней давности и ушел к себе в дом. Умберто не
пытался его успокоить - каждый должен переварить возможность вот так просто
отправляться в прошлое самостоятельно, однако до полуночи просидел на
веранде в кресле-качалке, прислушиваясь к звукам, доносящимся с соседнего
участка.
Бурное объяснение между юной женой, оказавшейся вчетверо старше своего
пожилого мужа, началось и закончилось в первый же час после возвращения того
из Сан-Себастьяно. Потом все стихло, но Умберто продолжал делать то, чему
научился в совершенстве, - ждать. И только после полуночи, когда он услышал