"Шервуд Смит, Дэйв Троубридж. Крепче цепей [NF]" - читать интересную книгу автора

Но фальшива, горести же невидимы, но истинны.
Мадам де Мептенон, ок. 500 г. до Исхода.

Бори втолкнул низложенного Панарха в темное помещение, прошипел:
"Тихо!" и закрыл дверь. Геласаар услышал, как сработал замок, и стал
спиной к двери, приучая глаза к темноте.
Плотная грубая ткань джиркаш-юлюта - должарианского тюремного
одеяния, в которое обрядил его бори, - почти не защищала от стоявшего
здесь холода. Впереди забрезжили очертания какой-то фигуры, и Панарх
осторожно двинулся к ней. В его робу был вшит всего лишь пенопласт, а не
тяжелый иридий, предназначенный для преступников-должарианцев, но при
стандартных полутора "же", установленных на "Кулаке Должара", и это весьма
успешно сковывало движения. Ощутимое лишение для человека, привыкшего к
нормальной силе тяжести, - иного и не мог изобрести народ, живущий в
условиях жестокой гравитации Должара.
Не прошло и недели, а Геласаар уже почувствовал на себе действие
повышенной тяжести - что же будет, когда они наконец доберутся до Геенны?
"Вряд ли это так важно", - с иронической улыбкой подумал Панарх. Изоляты,
отправленные туда органами его правосудия, быстро решат эту проблему.
Он остановился - перед ним скалился череп, подвешенный над длинным,
высоким резным столом меж двух массивных свечей, издающих легкий запах
мертвечины. Панарх, вздрогнув, понял, что находится в Тайной Палате.
Он задумался над тем, что бы это могло означать, и ему само собой
вспомнилось должарианское название этого места: Хурреашу и-Дол. Это можно
перевести примерно как "Незримое присутствие Дола", хотя первое слово
вообще непереводимо. Для всех, кроме должарианцев, вход в этот культовый
центр власти Дватара равносилен смертному приговору. Но бори - секретарь
Анариса. Неужели Анарис вздумал лишить Панарха жизни здесь и сейчас, а не
везти на Геенну, как повелел его отец?
Дверь зашипела, открываясь, и закрылась вновь. Перед Панархом стоял
Анарис рахал-Джерроди, сын Эсабиана Должарского.
Геласаар откинул капюшон своей робы и ощутил странную смесь эмоций в
молодом человеке: тот держался свободно, но взгляд выдавал настороженность.
- Вижу, с дедушкой вы уже познакомились, - сказал Анарис.
Панарх кивнул. Вот, значит, как это задумано. Ирония сделалась
излюбленным средством защиты Анариса во время его заложничества в Мандале.
Непонятно только, почему он выбрал эту комнату. Что это - окончательная
победа его должарианской натуры или страх, как бы панархистское воспитание
не возобладало?
- У нас как-то не нашлось темы для разговора, - ответил Панарх.
Анарис коротко рассмеялся и положил руки на алтарь, глядя на череп
отца своего отца.
- Он ни с кем не разговаривает, но многие тем не менее боятся его
голоса. - Ирония в тоне Анариса слышалась теперь еще явственнее. - Даже
мой отец почти не заходит сюда, разве что для исполнения обязательных
ритуалов - особенно теперь, когда он официально признал меня наследником.
"Ага, значит, не страх смерти, а тайна, вызванная религиозным
страхом".
И Анарис теперь наследник! Уже не рахал-Джерроди, но ахриш-Эсабиан,
приобщенный к наследственному духу. Для Геласаара в этом заключалась и