"Сергей Смирнов(г.Томск). Колыбель мертвецов (И конь проклянет седока #2)" - читать интересную книгу автора

Все мы устали, замерзли, окоченели - почти как тот, что лежал сейчас за
тонкой дощатой перегородкой, обитой фиолетовой тканью с оборками.
Наконец город постепенно сошел на нет. Здесь, на черной дороге, стало
немного светлей. Белые поля еще хранили свет погасшего солнца, и шофер
гнал чуть не под сто, словно мы не на похороны торопились, а на пожар.
Понятно, что мы опаздывали - кому же охота рулить по кладбищу в темноте, и
может быть, нас там уже и не ждали. Впрочем, как раз этого-то и не могло
быть.
Автобус был всего один - так мало людей провожали покойника в его
последний путь. Я почему-то не знал, кто он. Вернее, знал очень мало.
Ветеран войны, старичок, тихо скончавшийся у себя дома - в алькове каморки
на шестом этаже в древнем доме на Садовой.
Провожали тоже ветераны. Все ветхие, износившиеся, - да еще вдова со
сморщенным личиком, белым, как снег. Был только один человек среднего
возраста - я.
На повороте промелькнул указатель: "До кладбища 11 км". "11"
было зачеркнуто пожарной краской и рядом стояло: "7". Но и семерка тоже
была замазана.
На кладбище нас все же ждали. У белокаменной роскошной конторы в
автобус подсел местный чиновник, - при белой рубашке и галстуке, картинно
выставленных из-за ворота темной драповой куртки, - стал показывать
водителю путь. Чиновник был все же странным. Впрочем, осознал я это уже
гораздо позднее. Кладбище было старым, огромным, многокилометровым. Следуя
указаниям человечка, автобус несколько раз сворачивал, пока не уперся в
столбик с табличкой: "212-й квартал".
Автобус замер среди черных худосочных болотных сосен.
- Квартал, конечно, далековато от входа, - вполголоса сказал чиновник
вдове, когда она с трудом выбралась из автобуса, - но внутри квартала
место самое почетное. Там вот - Герой Союза, а здесь - два Героя России. А
вон там - тоже орденоносцы...
Вдова выслушала молча, строго. Открылась задняя дверь. Я хотел
подхватить гроб, но меня оттолкнул старичок, благожелательно, но
безапелляционно проскрипев:
- Сыновьям не положено...
Тут только я понял, чью роль исполнял. В таком случае следовало бы
поддерживать вдову - она же мне мать, - но это краткое заблуждение было
тут же рассеяно ею самой:
- Вы давно приехали в Питер? - спросила она.
Видимо, там, при прощании в морге, мы впервые увиделись. Может быть,
кивнули друг другу, но спрашивать о приезде было и некогда, и не к месту.
- Утром, - соврал я. Потому, что не знал.
- А где остановились?
- У знакомых... Там, на Охте.
Она кивнула, и больше мы не говорили. Несколько старичков, кряхтя,
вытянули гроб из допотопного "пазика" - грязно-желтого, с черной полосой
посередине, - с трудом двинулись к свежей могиле - двое землекопов по
команде чиновника бросились на помощь. Как-то странно из сумерек,
медленно, но неотвратимо заливавших кладбище, вынырнул темный "мерседес".
Бесшумно остановился на дорожке, из машины вышел священник - молодой,
бородатый, в очочках. Надел на голову круглую шапочку. В руках у него было