"Сергей Смирнов(г.Томск). И конь проклянет седока (И конь проклянет седока #1)" - читать интересную книгу автора

скамейку. Из прокушенной руки текла кровь.
С дикими воплями они скопом кинулись на меня. Я отбился скамейкой,
прыгнул на стол. А. А. погрозил мне длинным пальцем. Длиннобородый
оказался в опасной близости от меня и скамейка опустилась ему на голову.
Что-то хрустнуло у него в шее, голова неестественно склонилась набок и
длиннобородый упал. Скамейка выпала у меня из рук, а нижние, вопя и
толкаясь, бросились на длиннобородого, запуская пальцы ему в уши, ноздри,
глазницы. Брызнула кровь.
Я подпрыгнул, зацепился за край лаза, подтянулся. Кто-то из нижних
попытался схватить меня за ноги, но я отбился и через секунду уже был
снаружи. Побежал к заводскому корпусу, потом долго брел вдоль ржавых
выгнутых рельсов, а потом, наконец, на меня дохнула свежесть большой реки.
Долго-долго шел я вдоль берега к западу, к центру этого огромного
города. Перебирался через завалы кирпичей, обходил выброшенные на берег
речные теплоходики, полузатонувшие плавучие пристани. Присаживался
отдохнуть, пытался перебинтовать израненные ноги и снова плелся на запад
под мерный плеск мертвых волн.
До сумерек я просидел среди старых кораблей, все время боясь нападения
елов или нижних людей. В сумерках я начал строить плот. Чайки кричали надо
мной в меркнущем небе, и казалось, что чайки тоже жаждут моей крови.
К ночи плот - сооружение из досок и спасательных кругов, снятых с баржи
- был готов. Помогая себе багром, я столкнул плот в воду, вскочил на него
и отчалил. Река медленно подхватила меня и понесла на запад.
Я лег и долго смотрел на проплывающие мимо руины великолепных дворцов и
соборов, и уснул под мирный плеск волн.
Я проснулся от чувства тревоги. Уже светало, кричали чайки, пахло рыбой
и водорослями. Река вынесла меня в море.
Далеко-далеко на востоке торчали в сиреневое небо скелеты высотных
ярусных домов.
Я покинул обреченный город. Но не знал, радоваться мне или грустить.
Взошло солнце и море стало синим и прозрачным, как акварельная краска.
Легкий ветерок сносил меня все дальше в море и берег вскоре скрылся из
глаз.
Потом стало жарко. Я лежал на спине, наполовину в воде, закрыв руками
лицо. Голова кружилась, мучила жажда. В такт волнам перед глазами
вспыхивали разноцветные шары.
Я пытался поймать рыбу и пил морскую воду. Воду, разбавленную рекой.
Я очнулся на закате. Плот приближался к острову со стороны дамбы.
Потом, размокший и разваливающийся на части, плот застыл на гниющем
мелководье. Я сполз с него и побрел к берегу, едва перебирая ногами в слое
загустевшего ила. На берегу чернели коробки домов, а над ними пламенел в
последних лучах солнца наполовину облупленный, когда-то белоснежный купол
огромного собора.
Добравшись, наконец, до берега, я упал в траву. В глазах рябило от
бесконечного мельтешения солнечных бликов, и меня качало, качало, качало.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я увидел людей, идущих по воде. В
полной тишине, с длинными палками в руках, они рядами двигались по
мелководью и отражения в воде удлиняли их фигуры, делая их похожими на
призраков с рисунков Ярослава Панушки. Я думал, что они мне снятся, и даже
не пытался их позвать. Потом они приблизились, я услышал плеск воды и