"Сергей Смирнов(г.Томск). Эвтанатор (Записки врача)" - читать интересную книгу автора

- Нет, Олимпиада Петровна. Таких способов нет. По крайней мере, у
участкового терапевта...
Олимпиада Петровна вздохнула:
- Афанасий Неофитович умрет. А я без него жить не смогу.
Зачем?.. - Она снова вытерла слезу. - Что же, нам с Афанасием крысиного
яду выпить?
- Ну, зачем же вы так... - неловко попытался я ее утешить. - Надо жить.
Еще несколько лет, пока здоровье позволит...
- Ах, оставьте. Ради чего жить? Дочь у нас была - погибла в автомобильной
катастрофе. Давно, скоро сорок лет будет. У нас теперь один выезд на
природу из города - на ее могилку. Но скоро и могилки не станет:
кладбище-то закрывают. Оно временное было, во время войны там, на пустыре
за Охтой, замерзших людей в ямы сбрасывали...
Подняла на меня беспокойные глаза, светлые, вылинявшие.
Зашептала:
- Вы не беспокойтесь. Можно ведь сделать все так, что никто ничего не
узнает. У мужа остановка сердца. А старушка не захотела жить - и выпила
горсть снотворных...
Я все еще недопонимал, к чему она клонит. Тогда она добавила:
- У нас есть кое-какие сбережения. Для похорон там слишком много, тем
более, что хоронить нас будут за счет совета ветеранов. Так что я могу
дать вам... только не обижайтесь, ради Бога... пять тысяч рублей.
Я в изумлении поглядел на нее. А она запунцовелась так, что даже
выступили слезы.
- Простите... простите... Может быть, этого слишком мало, я не знаю...

* * *

Я ушел тогда от них с тяжелым сердцем. Сверился в регистратуре с
анамнезом: да, Афанасий Неофитович, пожалуй, не жилец. Ну, может быть, еще
год или два протянет. Но что это будет за жизнь? Он станет ходить под
себя. За ним надо ухаживать, как за малым ребенком, а перед концом -
наркотики, пролежни, и черт знает, что еще. Если, конечно, не подоспеет
очередной инфаркт.
Дело было, конечно, не в деньгах. И даже не в опасении, что все
вскроется - уж простите за каламбур - при вскрытии. Да и вскрытия-то
никакого может и не быть. Старику - 77 лет, старушке - 75. Родных нет...
Пожалуй, дело было в том, что эти старые блокадники были моими
единственными друзьями в этом плоском, сыром, зябком городе.

* * *

Некоторое время я не ходил к ним. Олимпиада Петровна вызвала меня по
телефону, велев передать, что "дело очень важное" - так в регистратуре и
сказали. Инесса, старший регистратор, сказала со своим тяжеловатым юмором
- впрочем, у нее и голос был тяжеловатый, томный, обволакивающий:
- Видно, хочет перед Богом предстать - куда уж важнее...
И я решился.

* * *