"Сергей Смирнов(г.Томск). Эвтанатор (Записки врача)" - читать интересную книгу автора

* * *

Впрочем, были, были нормальные. Я их видел ежедневно на приемах. Они
проходили передо мной безликой толпой, состоявшей из сросшихся в
диковинную бесконечную цепь тел. Все это сиамское отродье кашляло, пукало,
задирало нестиранные рваные майки, футболки, грязное белье, спускало штаны
и кальсоны, обдавало гнилью изо ртов, и вонью немытых подмышек, и жаждало
одного: освобождения от работы.
Однако через несколько месяцев у меня появились другие, так сказать,
клиенты. Однажды на вызове я познакомился с пожилой парой, блокадниками.
Старик, перенесший два инфаркта, почти не вставал. Старушка была еще
бодрой. Звали ее Олимпиада Петровна.
Прежде всего, они не требовали от меня справок, рецептов новомодных
лекарств и уж тем более больничных. Они, скорее, жаждали общения, которого
им не хватало так же, как и мне.
Уже наша первая встреча меня поразила. После всей-то этой блатоты. Оба
старичка оказались из неведомой для меня до той поры породы - питерских
интеллигентов. При этом удивительно, что оба всю жизнь работали на заводе.
Афанасий Неофитович, как ни странно, даже гордился званием рабочего. Он
говорил, что и отец его работал на Кировском, а в Питер переселился еще
дед, из Олонецкой губернии.
Меня напоили чаем. Афанасий Неофитович, правда, от чая отказался, зато
принял участие в беседе. Он задыхался при каждом шаге, хватался за грудь.
Губы были синюшными, дыхание коротким и прерывистым. Все признаки далеко
зашедшей болезни.
Еще один инфаркт ему, кажется, был обеспечен - так я решил, бросив на
него лишь беглый взгляд.
Потом я его выслушал - так, как надо делать всегда, по-человечески.
Диабет, стенокардия - полный букет.
Мы сидели за столиком в зале; мебель у них была ветхая и допотопная, на
полу - самодельные вязаные половички. Белые кружевные салфетки на
подоконниках и полках. Фотографии в рамах и под стеклом...
Вспомнили блокаду. Как прорвали кольцо, как начали вывозить
ленинградцев из полуголодного города. Везли в теплушках, кормили от пуза,
и у многих начался понос.
- Мы открывали двери теплушки, - рассказывала Олимпиада Петровна,
слегка смущаясь. - Афанасий и еще какой-нибудь мужчина держали меня за
руки. Спиной наружу. Ну, так и оправлялись...
Афанасий Неофитович смеялся вместе с нами, беззвучно - держась за грудь.

* * *

Сначала я приходил к ним только по вызову, потом, как-то само собой,
стал захаживать сам. Измерял давление, выписывал таблетки, а главное -
отдыхал душой.
Между прочим, они мне многое рассказали о блокаде, чего я не знал. Как
расстреливали людоедов. Сын съел свою мать, отец - жену и двоих детей.
Причем ел в течение всей зимы, заморозив мясо - хранил его на балконе. Про
кошек, которые в первую зиму стали уходить из города. Собирались по ночам
в дикие орущие стаи и неслись по улицам, пугая патрули. Кошек, между