"Леонид Смирнов. Зона поражения ("Черный археолог") " - читать интересную книгу автора

необходимо снимать напряжение, и корабельный доктор регулярно прописывает
каждому матросу или офицеру надлежащее лекарство...
Биозаменителями людей, хотя бы изредка, пользуется чуть не каждый, но
правила хорошего тона запрещают злоупотреблять этим видом релаксации. Платон
Рассольников входил в число тех "настоящих" мужчин, которые скептически
относились к синтезированным радостям. Не признавали они и достижения
пластической хирургии: искусственную силу и красоту, пытаясь следовать своим
заповедям - пока хватало силы воли.
- Где Непейвода? - малость оклемавшись, спросил Платон своего
спасителя, но тот не ответил - у гомункулуса не было ни голосовых связок, ни
рта. Он был создан не для бесед, а для боя.
Двунадесятый Дом тем временем справился с герметично задраенным люком
зала. Его незадачливые пленители связали друг дружку под дулами обрезов и
теперь валялись на каменном полу.
Вскоре Непейвода наткнулся на следы гомункулуса, прошедшего
пол-астероида огнем и мечом. По следам он добрался до тира...

Глава 9. По минному полю

"Карантин - система административно-санитарных мероприятий для
предупреждения распространения инфекционных заболеваний из эпидемического
или эпизоотического очага, заключающихся в изоляции на известный срок
больных и лиц, соприкасавшихся с ними, а также животных, растений и товаров
из зараженных мест".
Документ 9 (статья из древнего словаря)

Плененные крикуны были заперты в их казарме- мрачном помещении с грубо
сколоченными нарами в два яруса. Ведь сектанты отвергали любые удобства.
Платон и Непейвода вернулись на "Оболтус". Муравейник тотчас восполнил
понесенные утраты, приведя численность клеточек к норме. Он использовал свой
последний резерв - капсулы с впавшими в анабиоз "мурашами" - и уже через
полчаса снова был бодр и весел.
Археологу понадобилось трое суток, чтобы хоть немного оклематься.
Автомедик быстро залечил его раны и ушибы. Сотрясенным мозгам требовался
полный покой и целебный сон. А вот вздрюченные нервы так быстро не
успокоишь. Ему даже пришлось, стоя перед зеркалом, заново учиться улыбаться.
Утром четвертого дня Двунадесятый Дом деликатно постучал в дверь и
вошел в каюту Платона. Тот лежал на койке и скучал. Голова была непривычно
чистой и ясной, звон в ушах исчез. И только память оставалась самым больным
его местом.
- Одевайся. Пора за работу,- бодрым голосом объявил муравейник.
- Ты это о чем? - спросил археолог, сев на постели и спустив ноги на
пол.
- Надо вернуться на Чиуауа.
Платон чуть было не крикнул: "Ни за что!"- едва совладал с собой. Он
понимал, что самым позорным образом боится этого гнусного астероида со всей
его живой и мертвой начинкой.
- И что мы там забыли? - постарался спросить спокойным голосом. А зубы
начали стучать, будто он насквозь закоченел.
- Гиперхрен - тот, что нас сюда затянул. Разве тут поспоришь?..