"Леонид Смирнов. Зона поражения ("Черный археолог") " - читать интересную книгу автора

горячностью обсуждали достоинства новорожденной.
Биокукла встряхнулась, пискнула, подскочила к Рассольникову и прижалась
к нему. Археолог дернулся изо всех сил - тросы не поддались. И тогда
Рассольников закрыл глаза и постарался расслабиться. Как гласит анекдот:
если не можешь избежать неприятностей, постарайся получить от них
удовольствие.
Ожившая биокукла начала энергично ласкать Платона; терлась о него
животом и грудью, целовала слюнявым ртом, гладила по лицу и все такое
прочее. О боже! Сначала ошизевший "Оболтус" пытался его соблазнить, а теперь
к нему нагло пристает карикатура на самку.
Чудовище кряхтело, стонало, затем стало издавать трубные, торжествующие
звуки - и тут крикуны наконец открыли стрельбу. Палили они из духовых ружей.
Археолог в первые секунды решил: пришел ему конец.
Мелкие пульки вонзались в биокуклу, и она вздрагивала при каждом
попадании. Чудовище рычало, хрипело и булькало, роняя изо рта красные
сгустки, но своего "возлюбленного" из рук не выпускало. Живучая тварь.
Всякий точный выстрел крикуны встречали бурей восторженных криков и
громким свистом. Конвульсии биокуклы и вовсе приводили их в экстаз. А сам
археолог при этом не получил ни единой царапины. Он вдруг понял, что целят
стрелки отнюдь не в него.
Но вот биокукла стала биться в агонии, издохла и сползла по телу
Платона на пол. Он был перемазан ее кровезаменителем и даже не замечал, что
воет от ужаса, стыда и унизительного чувства собственного бессилия. Его,
Платона Рассольникова, лучшего черного археолога Галактики, смелого
первопроходца и могучего мыслителя, непревзойденного любовника и
неотразимого мужчину, истинного джентльмена и настоящего аристократа...
поимели. И не какая-нибудь великая колдунья или легендарная женщина-вамп, а
кусок паштета!
Труп биокуклы превратился в бурую жижу и стек в щели канализационного
коллектора. Из трубки в потолке с характерным звуком выдавился новый шматок
активной биомассы и повис над головой археолога. Платон с ужасом смотрел на
колебания гнусно-розовой штуковины, потом шматок оторвался и полетел вниз...
Подпрыгивая и размахивая руками, крикуны улюлюкали, как футбольные фанаты
после забитого гола.

***

Крикуны, задрав головы, смотрели, как умирает грешник. Насос продолжал
работать. Воздушные потоки подхватывали клеточек, и они стаями взлетали к
потолку. Непейвода уже потерял четверть массы. При этом он испытывал не
физическую, а душевную боль - от невозвратной потери. Еще немного, и его
личность распадется.
Если бы "мураши", цепляясь лапками и жвалами за неровности каменного
пола, начали ползти к кнопке в надежде выключить насос, еще на полдороге их
число стало бы меньше критического. Броситься на главаря и силой заставить
его нажать кнопку? Еще глупее. И тут словно кто-то шепнул Дому на ухо:
"Пусть враг поможет тебе собраться".
Двунадесятый Дом тотчас отдал приказ своим клеточкам. Они разом
перестали сопротивляться и взмыли вверх. Сливающиеся струи воздуха сами
сближали их. Несясь бурой тучей, "мураши" сцеплялись друг с другом. Подлетая