"Леонид Смирнов. Эра Броуна " - читать интересную книгу автора

Сува как мог осмотрел прямоугольное помещение чердака. Тратить на такое дело
последний десяток спичек ему вовсе не улыбалось. На полу кое-где валялись
тряпки непонятного цвета и происхождения - больше ничего. Так что все вроде
в порядке...
Но едва он вычислил самое теплое место (где труба под бетоном), улегся
на эти самые тряпки, скорчился как эмбрион, пытаясь укрыть полами ветхого
пальто мерзнущие в драных полуботинках ступни, как поблизости зашуршало.
Крысы, - подумал Сува. - Неужто не уживемся?.. Ужиться ему не удалось:
мерзкие твари тут же явились поприветствовать нового соседа и начали бегать
кругами, с каждым разом подбираясь все ближе. Одна (наинахальнейшая) явно
норовила завязать с клошаром более интимное знакомство и лезла к самому
лицу, едва не щекоча его вибриссами.
Но едва Сува вскочил на ноги и размахнулся, чтобы пнуть свою
"подружку", все вмиг смолкло. Никто не убегал от него, никто не прятался в
щели или в эти самые тряпки. Тишина - только ветер гудит в трубах и
отдушинах.
Странное дело, - подумал Сува и зажег-таки дефицитную спичку. Крыс было
не видно. Не могли же они отрастить крылышки и по-голубиному усесться на
карниз, пережидая гнев наглого чужака?
Сува снова улегся на ворох тряпок. Кажется, некогда это были почившие в
бозе халаты или платья, но никак уж не половые тряпки. Пахло от них скорее
воспоминаниями о женском теле, а вовсе не уличной грязью или мочой. Невелика
радость, но все же...
И тут - сквозь дрему - Сува почувствовал вдруг, что тряпки под ним
начинают шевелиться. Это было уж слишком. Он подскочил как ужаленный,
нашарил в кармане коробок, поспешно чиркнул, сломал головку спички,
чертыхнулся, следующую сумел зажечь. Сплющенные его телом тряпки начали сами
собой сминаться в комок, надуваться пузырем, и вот уже возникла острая
крысиная мордочка, повела носом туда-сюда, обнюхивая воздух, блеснули
маленькие глазки...
- Не-е-ет!!! - завопил Сува, буквально заставив себя разродиться этим
идиотским криком, подсознательно понимая, что иначе просто "съедет с
катушек". И, расшвыряв ногой ненавистные тряпки, бросился наутек.
На улице Сува довольно быстро пришел в себя: холод - лучшее лекарство.
И мысли его снова приняли верное направление - сосредоточились на поисках
ночлега. Обдумывать увиденное Сува не пытался - хотя бы из инстинкта
самосохранения. Впрочем, одна многое объясняющая мысль все же искрой
проскочила в его голове: наверняка в горящее масло был подмешан какой-нибудь
галлюциноген - иначе зачем вообще огород городить?..
Пустырь на проспекте Ростроповича (тот, что неподалеку от кинотеатра
"Красное колесо") уже пару лет как облюбовали "колуны" - наркоманы последней
стадии. А ведь до погрома здесь обитал самый настоящий цыганский табор.
Не слишком-то уютно оказаться в подобной компании, впрочем, Суву здесь
знали и ничего страшного ему, в сущности, не угрожало. Большинство
старожилов к этому часу уже пребывали в полном отрубе.
Остовы сожженных цыганских автомобилей служили прекрасными отдельными
"номерами" для московской и пришлой шантрапы. Конечно, все лучшие места были
заняты еще с вечера, но Суве все же удалось найти совершенно раздолбанный и
вылущенный пикапчик. На полу салона лежала груда сгнивших подушек. Сидениями
там, понятное дело, давно уже не пахло.