"Дмитрий Смирнов. Геракл без галстука " - читать интересную книгу автора

После такого триллера в случае с Алкменой от Зевса можно было ждать
чего угодно. И он в грязь лицом не ударил. Пока Амфитрион боролся с
телебоями и ржавчиной, Зевс явился к Алкмене, приняв образ... Амфитриона.
Как потом он сказал в интервью бульварной газете "Полис-экспресс", это было
сделано, "чтобы избежать долгих ненужных объяснений, всегда излишних в
подобных ситуациях".
Алкмена, разумеется, удивляется, увидев на пороге мужа, который, по ее
мнению, должен находиться в этот момент довольно далеко от дома. Она его
спрашивает: "Как ты здесь оказался, ты же в командировку уехал?"
Амфитрион-Зевс отвечает как-то невнятно, что, мол, да, уехал, но вот тут
подвернулась возможность, с оказией, на попутке, всего на одну ночь. И давай
не будем больше об этом, а то мне вставать рано. Давай лучше спать ложиться.
Немаловажно, что, покидая Олимп, Зевс сделал определенные распоряжения,
благодаря которым рассчитывал выполнить задуманное дело максимально
качественно. В частности, Гелиосу, ежедневно таскавшему в своей повозке
через все небо освещающий землю огненный шар, было велено распрячь кобыл на
профилактику и тридцать шесть часов не показываться на глаза. Для страховки
Гермесу было поручено провести работу и с богиней луны Селеной, которой
следовало объяснить, что торопиться не надо.
- Тише едешь, дальше будешь, - сказал Гермес Селене, но, не надеясь на
ее понятливость, повесил в самом начале небесного пути ограничительный знак
ценою в тридцать километров в час. В итоге Зевс провел с Алкменой целых три
ночи, успев, помимо всего прочего, подробно рассказать ей о подвигах
Амфитриона на ниве борьбы с телебоями.
Поутру Зевс раскланивается с Алкменой и отбывает на свой Олимп к
небожителям, оставляя девушку не только в недоумении, но и в положении. Хотя
надо отдать Зевсу должное: когда через девять месяцев Алкмена родила двойню,
олимпиец повелел одного сына считать своим, а другого - Амфитрионовым. Так
сказать, разделил по-братски.
Настоящий Амфитрион, вернувшись на следующий вечер домой, с порога
обнимает жену и, на ходу рассказывая о своих подвигах, собирается, как и
положено всякому командировочному, оттранспортировать ее в спальню. Но
натыкается на некоторое недопонимание. "Ты мне и так ночь напролет про свои
геройства уши прожужжал, - говорит ему Алкмена, - еще и днем по второму разу
все это слушать?!" И в спальню идти отказывается, ссылаясь на то, что, мол,
сил уже никаких нет.
Пребывающий в абсолютной непонятке Амфитрион, так и не найдя в своем
дому отзывчивости, поплелся занять ума к соседу Тиресию, и тот, как ни
странно, ему этого ума одолжил. Сведя воедино вчерашнее (виденное соседями в
окошко) и сегодняшнее (не подлежащее никакому сомнению) явления победителя
телебоев домой, мужчины уже на середине второй бутылки раскололи эту загадку
природы. Как сказали бы ученые эпохи Возрождения, сделали открытие на
кончике пера.
Амфитриона эта история жутко сильно расстроила, из-за чего он все
девять месяцев пребывал в подавленном состоянии и даже отказался участвовать
в параде Победы в честь разгрома островитян. Лишь после рождения двойняшек
друзья смогли утешить его, убедив, что счет один-один нельзя считать
поражением ни при каких раскладах.
- Да пойми ты, медный ты лоб, - говорили они и подливали Амфитриону
еще, - ничья с Зевсом - чумовой результат. Хоть и на своем поле.