"Алексей Смирнов. Арабо-израильские войны" - читать интересную книгу автора

было спокойно. Командир радировал о своем удивительном открытии в Тель-Авив,
ожидая, что в ответ ему тут же прикажут окапываться и "седлать" эту
важнейшую дорогу.
Но приказ был другим: уходить на запад, навстречу наступающей армии
короля Фарука. И солдаты ушли. На тот момент армия Израиля напоминала,
очевидно, обнаженную женщину, у которой был только один платочек, чтобы
прикрыть все свои места. Последствия такого приказа будут ужасающими и
проявятся буквально через несколько дней.
Спустя сутки Латрун уже был занят частью офицера Хабеса Маджелли, и
теперь уже не "Хагана", а Легион окапывался на территории бывшего поста
английской полиции, прямо на виду которого проходила "дорога жизни". Прошла
еще неделя, а с ней и горячка первых дней независимости. Вот тут-то
военно-политическое руководство Израиля осознало, что такое "замEок Латруна"
(в значении затвор, запор). Ясно было одно: для спасения города его нужно
было вскрыть. Сил у Шалтиеля для этого не было, значит, вскрывать его нужно
было снаружи. Но и там никаких свободных резервов не имелось, все войска
стояли на своих позициях, и ни одну часть нельзя было снять и перебросить
под Латрун. Выход был один: формировать новую часть специально для решения
этой задачи.
Итак, ветерану "Хаганы", 33-летнему Шломо Шамиру, уроженцу России, было
поручено в течение буквально двух-трех дней создать первую воинскую часть в
новом государстве. Помощниками у него стали также бывшие россияне.
Хаим Ласков стал командовать частью, помпезно названной "79-й
механизированный батальон". Батальон включал 20 автомобилей, прикрытых
листами металла в мастерских Жозефа Авидара, и дюжину полугусеничных
броневиков "хав-траков", только что доставленных от Ксиеля Федермана из
Бельгии. Эти "хав-траки" не были оснащены вооружением, радиостанциями,
инструментом, а прикомандированные водители не имели никакой практики их
вождения. Все это, как признался сам Хаим Ласков, составляло "пародию на
бронетанковые силы".
Зви Гуревиц стал командовать 72-м пехотным батальоном, который еще
только предстояло создать. За первые два дня он сумел набрать лишь где-то
сотню человек из учебного центра в Тал Хашомер и частью прямо на тротуарах
Тель-Авива. Но самое большое подкрепление поступило к нему чуть позже: по
личному указанию Бен-Гуриона весь контингент мужчин, только что прибывших на
пароходе "Каланит", поступил в его распоряжение. Эти 450 иммигрантов были
выстроены на плацу. Они еще не знали, что им было суждено своими жизнями
оплатить свое право на поселение в "земле обетованной". В основном это были
выходцы из Восточной Европы: поляки, румыны, чехи, болгары, русские.
Когда Гуревиц обратился к ним, то сразу стало ясно, что его иврит был
им непонятен. Ситуацию спас его адъютант - поляк, который сразу стал
переводить речь командира на идиш и польский.
"Добро пожаловать в армию Израиля! - вновь начал Гуревиц. - Мы с
нетерпением ожидали вашего прибытия. Наша духовная столица - Йерушалаим
находится в смертельной опасности, и мы должны спасти ее!" Вновь прибывшие
иммигранты были разбиты на роты и взводы. Каждому выдали английскую винтовку
модели "Энфильд". Так как ее устройство было им незнакомо, то солдаты стали
срочно изучать ее, при этом практикуя отдельные слова на иврите.
Наступление на Латрун было назначено на 24 мая, но когда Игал Ядин от
Генштаба прибыл на передовые позиции, он оценил состояние сил 7-й бригады