"Алексей Смирнов. Арабо-израильские войны" - читать интересную книгу автора

с Еврейским кварталом в Старом городе и близлежащими киббуцами, которые
защищали подходы к Иерусалиму.
Предшествующая судьба Давида была не менее бурной, чем у Фавзи
Эль-Кутуба. Шалтиель родился в буржуазной еврейской семье в Гамбурге, и
вообще-то родители прочили ему карьеру раввина, но вопросы религии совсем не
интересовали молодого Давида. Неполных 20 лет он уже очутился на земле
Палестины, где сначала работал на табачной плантации, затем в гостиничном
бизнесе в Тель-Авиве. Но работа клерком и даже менеджером отеля его никак не
устраивала. Шалтиель перебрался в Милан, где для начала устроился на работу
в "Горэлектросеть". Скопив немного денег, он решил сразу умножить свой
капитал, поиграв в рулетку в Монте-Карло. В результате без единого су в
кармане он очутился у входа в бюро по вербовке во французский Иностранный
легион. В Легионе он прослужил ровно пять лет, заработав нашивки старшего
сержанта и Военный крест "За заслуги". Там, в ущельях марокканского
плоскогорья Риф, он первый раз столкнулся с арабскими повстанцами, которыми
тоже командовал Абдель, но по фамилии Керим.
Те жестокости, которые стали творить нацисты по отношению к еврейскому
населению Германии, в конце концов привели его к сионизму, и он вновь
очутился в Палестине, но на этот раз не на табачной плантации, а в рядах
"Хаганы". Как опытного в военном отношении человека в 1936 году его
направили в Европу для закупок оружия. Здесь ему не повезло: попав в лапы
гестапо, он очутился в Дахау, который тогда еще только приобретал славу
"эшафота для всех евреев". Чудом ему удалось вырваться оттуда и вернуться на
"землю обетованную".
К моменту описываемых событий Давид Шалтиель занимал достойное место в
подпольных структурах "Хаганы", но и задачи, поставленные Бен-Гурионом, были
весьма ответственными.
(Кстати, о характере этого человека скажет такой факт: находясь в
Дахау, когда каждый начавшийся день мог стать последним, он сам себя учил
ивриту по случайно найденному учебнику и позднее овладел им в совершенстве.
Родным своим языком он считал, естественно, немецкий.)
Первый бой, который ему пришлось выдержать по прибытии в Иерусалим, был
совсем не против партизан Абделя Кадера, а против бюрократов Еврейского
Агентства. Дело в том, что штаб "Хаганы" занимал в то время всего лишь две
комнаты в подвале этого здания, и Исраель Амир искренне считал, что этого
вполне достаточно. Шалтиель сразу потребовал десять комнат, но ему было
отказано "вплоть до вынесения этого вопроса на специальную комиссию для
решения". (Оказывается, бюрократия - еврейская? - существовала и тогда, еще
в неродившемся государстве.) Тогда он просто распорядился занять все
пустующие помещения.
Всем членам штаба было приказано носить на службе униформу и
приветствовать друг друга отданием чести. Приказы отныне должны были
отдаваться в письменном виде, а все члены штаба регулярно отчитываться о
своих действиях. Как заявил один из молодых офицеров: "Наконец-то у нас
появилась ясность, куда мы идем".
Его первое сообщение в Тель-Авив было весьма симптоматичным: он
попросил срочно прислать 3000 курток, т. к. прохладная погода и простуда
пока наносили больший урон, чем пули ополченцев Абделя Кадера. Не хватало
всего: оружия, боеприпасов, людей, питания, только врагов было в избытке и
число их продолжало возрастать. Однажды, в минуту откровения, он доверился