"Алексей Смирнов. Мор (повесть)" - читать интересную книгу автора

отовсюду покровительственно поблескивали медные, отменно надраенные приборы
неизвестного мореплавательного назначения. Смерчем кружил по кухне, мороча
голову домработнице, которая в притворном изумлении плескала руками; с
разбега укладывался на живот и скользил по сверкающему паркету; показывал
языки пыльным чучелам полярных зверей и птиц. Экспонаты располагались высоко
и были ему недоступны, иначе он взял бы их в герои и персонажи. Поэтому в
ненаписанные и непридуманные сказки попадали обычные игрушки - многократно
собранные и разобранные, обсосанные во младенчестве, изученные вдоль и
поперек, живущие общей с Свиридом жизнью, получившие существование
достаточно независимое, чтобы действовать в его мыслях заманчивыми тенями с
неисчерпаемыми, но до поры скрываемыми возможностями.
У него была одна любимая, неоднократно прочитанная и впоследствии
прочно забытая книга, какое-то "Королевство", солидный фолиант в шоколадном
переплете с красными и желтыми вкраплениями, которые, может быть,
образовывали заглавие, а может быть, составляли самостоятельный узор; в этой
книге сосредоточилось нечто, способное порадовать и зрение, и рассудок, и
даже вкус, потому что в ее глянцевой плоти было взято не только от шоколада,
но и от сливочной тянучки; кроме того, подобную вещь приятно держать в
руках - добавим, следовательно, осязание, не говоря уж о нюхе: каждому
мало-мальски понятливому, разбирающемуся в прекрасном человеку отлично
известно, как заманчиво пахнут книги, особенно те, что потяжелее, с плотными
страницами да намертво пропечатанными буквами, которые не чета тем нынешним,
что размазываются в сажу, едва проведешь по ним пальцем.
Обитая среди множества старинных вещей и вещиц, созерцая живительный
натюрморт под названием "Абрикосы в сиропе крупным планом", обладая
игрушками, среди которых попадались экземпляры дореволюционной ручной
работы, маленький Свирид не задумывался над тем, откуда все это взялось и
как могло появиться в новом доме - это во-первых, и в семействе,
образованном недавней голытьбой, - во-вторых. Отец, хоть и видный военный,
начинал с малого и в юности был подмастерьем на каком-то мелком заводе; мать
приехала на рабфак из орловской глубинки. Их семья не могла обрасти
фамильными ценностями, и все предметы домашнего обихода свалились к ней не
иначе как с неба, но непременно до появления на свет Свирида-младшего -
этого было достаточно для него: если вещи существовали и раньше, когда его
еще не было, то это означало, что они стояли, лежали и висели здесь всегда,
дожидаясь прихода истинного хозяина, то есть его самого.
Когда началась война и Свирид-старший отправился громить неприятеля на
морских рубежах родины, обманутой неожиданным нападением и униженной
фантастическими потерями первых военных дней, маленький
Свирид впервые увидел коллатераль. Неотчетливо.
Он понимал, что происходит нечто ужасное, и ему отчаянно захотелось,
чтобы это ужасное прошло стороной и все осталось как прежде.
Коллатераль обозначилась смутно, ибо виделась без напряжения воли.
Чудесная способность Свирида еще только просыпалась.
В проеме, образованном напольными часами и резным ореховым комодом, ему
явилось что-то похожее на букву "У". Две дороги разбегались перед Свиридом,
теряясь в мутном желтоватом тумане. Казалось, что они кое-как освещаются
тусклым уличным фонарем. Ножка буквы, потеряв завиток, вытянулась и
всосалась Свириду под ноги. Левый рожок буквы
"У" начал разбухать и расползаться, отодвигая и уничтожая правый,