"Алексей Смирнов. Комбинат Эскулапа " - читать интересную книгу автора

Нас встретил куратор: человек, о котором ходили легенды: во-первых, без
содержания; во-вторых, сам он своими действиями не подавал к ним никакого
повода.
Просто-напросто он был высок, худ, с волчьим лицом и повадками.
Огромные редкие зубы, клешнеобразные лапы, абсолютная неспособность к
улыбке. Голос покойного генерала Лебедя. Стиль общения - тот же. Что
понятно: человек подневольный, военный, благо дело было в Военно-медицинской
академии. Фантомас мог запросто и нервно топтаться в углу, прикуривая
сигарету от предыдущей.
Он нисколько не истязал нас, не спрашивал, не гонял. Всем поставил
зачет. Скупо и дозированно информировал, многое показывал. Мне стало
понятно, что термистом я не стану никогда, хотя и так было ясно.
Однажды он рассказывал об объеме обожженной поверхности, при котором
более или менее вероятно выживание. Ведь самый вред - не от самого ожога, а
от того, что в кровь попадают продукты распада и, скажем, блокируют почки.
Он говорил, что половина - это очень плохо. Конкретнее говорил мало.
Как изучишь, кому поставишь эксперимент?
Под занавес термист, щурясь и взвешивая каждое чеканное слово,
произнес:
- Есть мнение, что у некоторых лиц может существовать определенное
представление...
Он говорил о материалах опытов над заключенными, поставленных в
нацистских - и не только, я думаю, хотя нам важнее было лес валить -
лагерях. Я уверен, что термист располагал этими сведениями и пользовался
ими.
Бог обращает ко Благу любое Зло. Не унывайте, граждане: этот грех,
по-моему, смертный; я что-то забыл, приунымши.

Сердце, разбитое голубой, но целой, кружкой

Покойный дед, Небесное ему Царствие, дожил до золотой свадьбы и не раз
назидательно говорил мне нечто солдатское-походное: "Ложку, бритву и жену -
НЕ ОТДАВАЙ НИКОМУ". Старенький уже был, и поучал часто.
Потом говорил: "Говны вы все", и ложился поспать.
Как же не дать, когда каждая сволочь норовит воспользоваться, не
спросясь?
Помню, как я устроился интерном в свою первую больницу. И там, конечно,
вызубрил назубок окружной пищеварительный устав чаепития.
Завел себе персональную кружку, от сердца оторвал. Раки очень тяжело
расстаются с вещами.
Такие персональные кружки имелись у всех.
Ну, и послали меня вскоре на какие-то курсы дополнительного врачевания.
Вернулся через месяц, спрашиваю у своего подельника, колоссального объема
сослуживца:
- Ну, что? Как моя кружка? Была ли она мне верна? Что-то я ее не вижу?
Коллега развел ручищами, по женской мечте в каждой:
- Я вынужден признать, что за все время вашего отсутствия она
занималась откровенной проституцией.

"Вешай, братцы, вешай! Вешай осторожно!"