"Алексей Смирнов. Натюр Морт" - читать интересную книгу автора

приблизиться - это три! Я зарабатываю хорошие деньги - это четыре! -
Побагровевший Коквин выхватил из кармана галифе пачку чеков и потряс ими в
воздухе. Ему снова, в три раза громче, захлопали.
Белогорский слушал выступление скептически. Кое-что, к тому же,
показалось ему непонятным. Что это за "некоторые", в отличие от которых
Коквин жив? Что он хочет этим сказать? И о каком он говорит враге?
...Вслед за Коквиным выступил кудрявый, дерганый, веснушчатый тип,
назвавшийся Муравчиком. В рот Муравчику набилась, видно, каша, но четкая
артикуляция оказалась не так уж важна. Обрушив водопад эмоций в полную
сонного сарказма трясину зала, он уступил место третьему. Вышел косноязычный
толстяк по фамилии Свищев - этот ухитрился, вынимая свои чеки, рассыпать их
по полу. Ферт сперва разгневался, но тут же догадался использовать
неловкость в интересах шоу и преподнести ее как следствие понятного,
естественного волнения, как доказательство искренности. Содержанием
выступления почти не отличались друг от друга, и их тайная сила заключалась
в краткости и плохо разыгранном возбуждении. Ферт хорошо это знал.
- Ну, простите их, - попросил он зрителей, когда, под овации
единоверцев, вся честная компания удалилась со сцены. - Это же не
профессиональные актеры. Они волнуются. Будьте к ним снисходительны.
Главное, вы слышали чистую правду. И сейчас я попрошу вас проявить еще
большую чуткость и терпимость. Сейчас я приглашу на сцену несколько человек,
которым наша организация - как они сами считают - помогла. Угроза жизни этих
людей была вполне реальной, но мы сумели отвести ее на некоторое
время...Пожалуйста, присоединяйтесь и приветствуйте вместе с нами!
Зал отреагировал на просьбу довольно сдержанно. Распорядители вывели,
поддерживая под руки, древнюю старушку. Ферт поднес бабульке микрофон, та
приняла его дрожащей рукой.
- Евдокия Елизаровна! - обратился к ней Ферт проникновенно. -
Расскажите нам, как вы сейчас себя чувствуете. Как живете, как питаетесь...
- Ох, миленькие мои, - прошамкала Евдокия Елизаровна. - Вашему "УЖАСу"
дай Бог здоровья...Я ж одна живу, пенсия сто четыре рубля. А ноги не ходят,
спина отваливается. В голове поросята хрюкают - гук!гук!гук! В магазин не
выйти, комната не убрана. Соседи, прости Господи, все пьяницы, проходу не
дают...
- Так, Евдокия Елизаровна, - сказал терпеливо Ферт. - Хорошо. И что же
изменилось?
- Так все изменилось, - старушка с детским удивлением развела руками. -
Ребятки, спасибо им, и приберут, и в за хлебом сходят, и в аптеку...
Слов у Ферта не было. Он безмолвно описал рукой полукруг, поклонился и
первый захлопал в ладоши. "О весна! Без конца и без края! Без конца и без
края мечта!" - завопил динамик. Поднялся лес гимнастерок, все дружно,
ритмично хлопали.
После старушки на сцене появился респектабельный пожилой мужчина. Он
оказался бизнесменом, который получал очень серьезные угрозы от конкурентов.
"УЖАС" помог и ему - уладил все дела с МВД, с которым работал в тесном, как
принято выражаться, контакте, выделил телохранителей. Именно последние в
лихую минуту защитили предпринимателя от пули - благодарный бизнесмен на
глазах у публики выписал Ферту крупный чек и крепко пожал руку. Потом
пригласили замкнутую, оробевшую девицу - несколько недель тому назад ее
угораздило попасть под колеса полупьяной "девятки". Понадобилась кровь -