"Алексей Смирнов. Земля каскадеров" - читать интересную книгу автора

дикие вопли: голосила Олька. В соседних квартирах зажглись огни, из
окон стали выглядывать обеспокоенные, недовольные лица.
Потом кто-то взял Евгения за руку и отвел домой, затем приехала
милиция.
История попала в газеты, не наделав, однако, большого шума по
причине обыденности. В городской газете, в сводке криминальных но-
востей - малой энциклопедии русской жизни - напечатали короткое
сообщение о трагедии, разыгравшейся после совместного распития
спиртных напитков. За неимением более интересных новостей заметку пе-
репечатали бульварные еженедельники, в одном из которых поместили даже
фотографию: страшные, специально нанятые позировать хари участвуют в
чудовищной оргии. Татуированные торсы, бритые черепа, золотые цепи,
батарея пустых поллитровок. Hи к селу, ни к городу - нож, занесенный
над смертельно перепуганной девицей. Hа какое-то время этот странный
репортаж развлек Евгения. Он вырезал фотографию и приколол ее в прихо-
жей с тем, чтобы всяк вошедший мог сопоставить заведенные Евгением по-
рядки с журнально-газетной версией.
Москворечнов, к собственным удивлению и неудовольствию, почти не
сожалел о Сестрине. Бродил по гостиной, пожимая плечами в тщетных
поисках хотя бы капли раскаяния. Православная церковь отнеслась к
происшествию снисходительно, посчитав его несчастным случаем, а потому
Владимир был по всем правилам отпет и похоронен в соответствии с тра-
дицией. Олька - и этого следовало ожидать - горевала недолго, у нее уж
сидел на крючке плечистый, молодцеватый курсант. Ее дальнейшей судьбой
Евгений не интересовался. Пресыщенный всеми и всем, со скуки он как-то
однажды навел справки о Тате, узнал, что она связалась вроде как с
теософскими кругами и полностью отошла от того, что принято именовать
нормальной жизнью. У Евгения испортилось настроение, ему почудилось,
что он, возьмись за дело всерьез, был способен куда более грамотно
преподнести ей основы мистического мироощущения. После долгих колеба-
ний он отважился просить о встрече. Тата отвечала ему равнодушно,
точно парила мысленно где-то очень далеко, но свидание все же назначи-
ла. Евгений вышел из дома, чувствуя себя отвратительно. Чем бы Тата ни
увлеклась, увлечение выглядело серьезным, а он, лишенный живого инте-
реса к чему бы то ни было, втайне завидовал серьезным увлечениям, хотя
и презирал их на публике, вслух.
Они встретились у нее на квартире, и Москворечнов моментально
подметил перемены, произошедшие как в доме, так и в хозяйке. Повсюду
царила чужая, холодная упорядоченность. Hа стенах висели странные, не-
понятные картины; у иконы, закопченной дочерна, горела маленькая
свечка. Евгений предполагал обнаружить какое-либо собрание, но никаких
гостей, кроме него, не было. Строгое, прибранное жилье недавней про-
винциалки было, тем не менее, подготовлено к проведению какого-то ри-
туала, и Евгению стало ясно, что его здесь не очень ждут и, чем скорее
он уйдет, тем будет лучше. Они обменялись сдержанными приветствиями,
Тата отводила взгляд и держалась скованно.
"Я смалодушничал, - повинился Евгений прямо с порога, не будучи,
однако, до конца уверенным в искренности своих слов. - Я много рас-
суждал, а дело было лишь в недостаточной воле. Мне проще было изобра-
зить заботу о твоем благополучии, чем расписаться в слабости..."