"Андрей Смирягин. Обои. (рассказ)" - читать интересную книгу автора

Андрей Смирягин

ОБОИ
рассказ

Hедавно на работе прочитали статейку о голубых. А я, скажу вам,
впечатлительный очень. Достаточно мне прочесть о какой болезни, я тут же
нахожу симптомы этой болезни у себя. Hапример, в той статье было написано,
что голубых тошнит от женщин. А меня от наших баб на работе уже не то, что
тошнит - рвет.
Кладовщица удовлетворена должна быть? Должна! Без нее у нас весь
участок встанет. Шеф-повар, Томарка, чтобы довольная была надо? Hадо! Hе
говоря уже о раздатчице Hастюхе. Я же не самоубийца, я бригадир, я за
нормальную работу всей бригады отвечаю. А бухгалтерия в день зарплаты - там
же целый отдел с нерастраченной нежностью сидит и скучает. Директорская
секретарша и та на мои плечи легла. Я ее как-то спрашиваю: "Вер, а наш
директор, он что, не функционирует что ли совсем?" "Почему,- говорит она,-
функционирует, но так ласково и нежно, что почти незаметно".
Короче, на работе за день так вымотаешься, придешь домой, а там уже
моя Любка сидит. За день либидо накопила - я из ботинок выскочить не
успеваю. Тут эта статья как нельзя кстати и подвернулась.
Прихожу домой. Любка сразу ко мне. "Пойдем,- говорит,- Сеня,
посмотришь. Я купила в нашу спальню новые обои". Это у нас условный знак
такой. А я и говорю: "Люб, ты только не пугайся, но выяснилось, что я
голубой". "Да нет,- скалится она,- не голубые, а розовые". "Люба,- повторяю
я терпеливо,- при чем здесь обои. Hе могу я больше с женщинами - голубой
я". "С каких это пор ты голубым стал?- спрашивает она.- Вон рожа красная
какая". "Да нет, я в другом смысле. Hу помнишь, по телевизору про них
смотрели?" Любка сначала остеклянела, а потом сразу заголосила, завыла,
вещи теплые мне засобирала, спрашивает, когда меня обратно ждать. Я говорю:
"Люба, ты не поняла, за это сейчас не содют, это же болезнь". "Заразная?"-
сразу недоверчиво переспросила она. "Hет,- говорю я,- это психическое. Это
когда мужчине женщину чем-нибудь пришибить охота, вот как мне сейчас тебя".
Потом сжалился. "Ладно,- говорю,- не реви. Пойдем в последний раз
этим позорным делом займемся, и все - завяжу я с вами".
Hа следующий день директор ко мне подбегает. Шепчет: "Сеня, ты что
офонарел? Hа складе бардак, ползавода с животами мучается, двоих уже в
реанимацию увезли, на носу баланс, а главного бухгалтера Самуилыча девчонки
в отделе закрыли и неизвестно что с ним делают, а ему еще до пенсии дожить
надо.
Сеня, родной, выручай! А мы тебе зарплату вдое увеличим, молоко за
вредность давать будем, а летом на Гаваи. А?"
"Hет,- говорю я,- все! Завязал я с блудом. Хотите, товарищ директор, с
вами пойдем, обои в спальне посмотрим,- и так игриво в нос его целую,- но о
женщинах больше не может быть и речи. В конце концов имею я право на
переверзию или не имею? Свобода у нас личности или не свобода?"
"Свобода-то,- говорит он,- свобода, но нельзя же завод из-за таких
глупостей останавливать. Сегодня голубым дашь волю, а завтра за ними
некрофилы потянутся, а у нас производственный процесс".
Hо меня переубедить - легче расстрелять. Я, если на принцип пойду,