"Олег Павлович Смирнов. Неизбежность (Дилогия, #2) " - читать интересную книгу автора

пропечатать строевым. Постараемся...
Парад Победы как бы венчает то, что уже сделано, что отвоевано за
четыре года. Это торжество, праздник, за которым последуют будни, будни
повой войны. Сколько они продлятся?
И в поезде, и на Киевском вокзале, и в гостинице Родион Яковлевич был
сосредоточен и одновременно рассеян. В вагонном коридоре затеялась беседа
его генералов - кто будет иметь впоследствии право писать воспоминания о
событиях и людях Великой Отечественной. Малиновский подумал: "Я имею
право, однако написал бы не мемуары, а роман - о себе под вымышленным
именем", - и забыл эту мысль. На перроне вокзала очередь к газировщице,
рядом девчушка лет шестнадцати уплетала хлеб, запивая его газировкой,
улыбаясь своему дружку, он в ковбойке и кепочке, тоже лет шестнадцати:
"Колька, ну как тебе студенческий завтрак образца сорок пятого года?"
Колька поставил большой палец торчком: "Мирово! Но в сорок шестом будем
бифштексы рубать". Малиновский подумал: "Вы оба не попали на войну,
точнее, под войну, и теперь она уже не раздавит вас", - и забыл эту мысль.
В гостинице горничная почтительно поклонилась ему, сгорбленная годами и,
вероятно, горем. Малиновский подумал: "Она кого-то потеряла на войне, ныне
почти нет семей, где бы не было убитых", - -и не забыл эту мысль. Не мог
забыть, потому что она цепляла, волочила за собой другие мысли, такие:
может быть, ее муж, или сын, пли брат погибли на моих фронтах, выполняя
мою волю в наступлении или обороне, веря, что мои приказы ведут его к
победе, славе, жизни; победа и слава - за нами, но жизнь - без него; а вот
маршал Малиновский живет и готовится снова воевать; маршал Малиновский,
воюй же так, чтобы как можно меньше пало твоих солдат на поле боя...
В кабинете Василевского шелестели вентиляторы, но было душновато.
Немудрено: июнь, пекло, воздух спертый, размягченный асфальт, будто снег,
сохраняет отпечатки обуви. Когда ехали с Киевского, Малиновский видел:
дымят заводы и фабрики, реконструируются здания, катят легковушки,
грузовики, автобусы, троллейбусы, трамваи, торгуют магазины, на улицах,
площадях, бульварах толпы людей, и что-то было в их облике, в их
поведении, свидетельствующее: все стало, как до июня сорок первого.
Приспущенные шторы во все окно, кремовые, как в поезде, ловили в
складки яркое солнце, за шторами, за окнами шумел-гудел Великий город, в
который так любил приезжать Родион Яковлевич и в котором мечтал
когда-нибудь осесть навсегда. А сейчас у него в Москве как бы пересадка -
с войны на войну.
Александр Михайлович Василевский размеренно, спокойно, интеллигентно,
почти по-профессорски говорил:
- Несколько слов предыстории, я бы сказал, политической предыстории...
Советское правительство сознает всю важность ликвидации очага войны на
Дальнем Востоке, упрочения наших границ и видит свой долг в том, чтобы
помочь народам Восточной ц Юго-Восточной Азии в освободительной борьбе
против японского ига. Мы верны союзническим обязательствам. Еще на
Тегеранской конференции товарищ Сталин дал Рузвельту и Черчиллю
принципиальное согласие на помощь в войне с Японией. На Ялтинской
конференции опо было конкретизировано, и ровно через три месяца после
девятого мая, следовательно, девятого августа, Советский Союз вступит в
войну. Это союзники тянули с открытием второго фронта в Европе два года,
мы начнем боевые действия против Квантуиской армии, как записано в Ялте.