"Олег Павлович Смирнов. Эшелон (Дилогия, #1) " - читать интересную книгу автора

- Не нукай! Как стоишь перед офицером? Распустился!..
Кто тебе разрешил уйти на хутор?
Карий, винящийся глаз:
- Та я думал, товарищ лейтенант... управлюсь быстренько...
Землячков повидать...
- Повидал! Самогону хлебнул?
- Трохи, товарищ лейтенант! Земляки же, белорусские, про артельное
хозяйство покалякали, я ж бывший звеньевой, полевод...
А пилы да топора все равно не было свободных!
Экий ты, бывший полевод, нерасторопный малый, а твоему взводному
топорик и пилочка достались. Зато насчет хутора ты оказался расторопным.
Этот хутор, где обосновалась группа колхозников из Белоруссии, у наших
командиров сидел в печенках.
Одноногий председатель колхоза из-под Барановпчей и два пожилых
бригадира выявляли по округе и собирали в гурты угнанный немцами скот, а
погопщпцы, отборные, кровь с молоком девчата, больше крутили с солдатами,
угощали пх первачком, вон и Кулагин повадился. Здесь я подумал: "Ты,
лейтенант Глушков, крутишь любовь, а им нельзя? Они ведь не хуже тебя
понимают, что войне капут!"
- Значит, нарушаешь воинскую дисциплину. Кулагин?
- Трошки, товарищ лейтенант...
- Нехорошо это!
Теперь оба глаза - и серый, и карий - виноватые: - Нехорошо, товарищ
лейтенант... Я что ж? Я ж ничего ж...
Исправлюсь...
Ротная колонна во главе с капитаном вытягивается на шоссе, уходит, а я
все разбираюсь с автоматчиком Кулагиным. Говорю проникновенно:
- Посадить бы тебя на "губу", Кулагин. На полную катушку!
- Я готовый, коли заслужил...
Припоминаю, что на передовой гауптвахты не было в помине, нет ее покуда
и нынче, в мирной жптухе. Думает об этом, видимо, и автоматчик Кулагин,
ибо оба глаза у него уже нахальные: зазря лаешься, лейтенант, отвязался
бы, ей-богу!
- Догоняй строй! - приказываю.
- Слушаюсь! - отчеканивает и ходко чешет; я с трудом поспеваю за ним,
прытким.
И далее. После обеда я шел с ротным командиром и мило беседовал. О чем?
Да о том, что личный состав взвода подразболтался и надо бы подтянуть
дисциплинку. Капитан выражал такое пожелание, я выражал согласие с этим
пожеланием. Сытые, отяжелевшие, мы не спеша шагали по тротуару, обходя
воронки.
Обед был вкусный и плотный, по прошел он чопорно, скованно.
Нет, мне это не нравилось: в громадной столовой собирались офицеры
полка, во главе стола полковой командир; он садился - все садились, оп
отодвигал тарелку с первым - все прекращали хлебать супеи, он вставал -
все вставали. Это были так называемые офицерские обеды, строго по этикету.
Доходило до нелепого: подполковник брал салфетку, чтобы вытереть губы, - и
все хватались за салфетки. Офицерский корпус! Ну, сразу после войны
почемуто затеялся великий шум по поводу его традиций, этикета,
исключительности. Я это обособление не понимал и не принимал, потому что