"Виталий Смертин. Не забывай о сердце (Роман) " - читать интересную книгу автора

редкость весёлые и добродушные.
Пили чай, истории всяческие рассказывали. Серж начал "клеить" Машу -
натура не позволяла иначе.
- Остынь, ухажёр!- и Маша, смеясь, вылила ему за шиворот стакан воды из
графина. Серж не обиделся - шутка есть шутка, а вылил на неё весь графин.
Кончилось всё тем, что тазиком стали таскать воду из умывальника и
обливать друг друга. Шутка шуткой, но паркет мог и накрыться этим самым
тазиком. Скинула Маша халатик, завернулась в простыню и пошла коридором
тряпку искать. Нет нигде тряпки, вот и спросила совсем взрослую женщину,
которая навстречу шла - где взять?
- А что это там у вас происходит? Почему Вы в таком виде?
- Да ничего страшного, воду разлили немножечко, убрать надо!
- Идёмте, посмотрим!
Совсем взрослая женщина была инспектором Управления общежитиями и
увидела она Катю в мокром платьице, раздетого до пояса Ваську да Сержа в
плавках - ему и Маше больше всех досталось, ведь с них всё и началось.
Одежда их мирно сушилась на батарее.
Скандал был неописуемый. Кате и Маше ничего - иностранки, а вот Сержа с
Васькой колбасили капитально. Версию инспекторши про групповой секс всерьёз
не приняли, но что так вот - да ещё с иностранками - нельзя, объяснили на
полную катушку.
Через месяц, когда про "групповой секс" почти забыли, в кабинете декана
раздался звонок товарища Ширбекова - начальника Управления.
- Пачему пакрываете извращенцев? - Я только чьто узнал, что Кропатов и
Реутский до сих пор студенты. Мине чьто, на Вас и вашева секретаря камсамола
в райком партии жалуваца? Ви тоже, как етот сосунок камсамольський,
считаете, чьто, кроми паркета, ничего страшнова? Ето не совецкая позиция!
В неписаной эмгеушной "табели о рангах", которую историки в шутку
придумали за образцом той, что была введена когда-то Петром I, декан филфака
профессор Ермолов условно занимал генеральскую позицию, а ректору - живи он
в петровские времена - носить бы маршальские погоны: как-никак - академик,
тридцатитысячный коллектив под началом, в котором только профессоров больше
сотни, причём все такие, что на науку и образование всей страны влияют. А
доцент Ширбеков имел права лишь заместителя проректора, в той же петровской
"табели" ему полагался максимум чин подполковника. Кавказца Ширбекова не
любили все, но тронуть попытались только раз - и примчалась по телефонам
буря электронная с самых верхов, и полетел тогда кое-кто из уютного
кресла...
Потому-то почти генерал Ермолов побледнел, потом покраснел - звонок
случился как раз во время заседания деканата, и, как назло, почему-то он
нажал на селлекторе кнопку громкоговорителя. Слышали все, и слышали всё, и
было очень стыдно. Прожёг взглядом патлатого "сосунка" - комсомольского
секретаря и в тот же день подписал приказ об исключении из университета
Кропотова и Реутского "за грубое нарушение правил социалистического
общежития".
Правила эти висели в холле каждого этажа под стеклом в рамочке, но их
никто не читал. Я тоже из-за них однажды чуть не пострадал: кто-то не
поленился вынуть "Правила" из рамки и последнее предложение "Виновные в
нарушении правил будут наказаны" дополнил словами "вплоть до расстрела", и
это кто знает сколько провисело. Шрифт был подобран мастерски, поэтому