"Скотт Смит. Сумка с миллионами " - читать интересную книгу автора

бритвенный станок и веник, завещанные Джекобу, а сломанный миксер, пара
рабочих ботинок и пресс-папье были предназначены мне. Чтобы покрыть долги,
нам пришлось продать все эти вещи. Конечно, денег, вырученных с этих продаж,
не хватило. Единственным выходом оставалось продать ферму и дом... дом, где
мы с братом провели детство. Покупатель нашелся довольно быстро. Дом и землю
купил наш сосед. Присоединив наш участок к своему, ферма соседа разрослась
как амеба. Родительский дом он сразу же снес, а на его месте распахал поле и
засеял его соей.
Мы с братом никогда не были особенно близки, даже в детстве. А с
возрастом пропасть непонимания и отчуждения только разрасталась между нами.
К тому времени, когда произошли все эти печальные события, единственным, что
связывало нас с Джекобом, были наши родители. А их внезапная смерть вообще,
казалось, оборвала последнюю тонкую нить, соединявшую нас с братом.
Джекоб старше меня на три года. После окончания школы он начал жить
отдельно в небольшой квартире на верхнем этаже дома в Ашенвилле, городке,
где мы выросли. Летом Джекоб работал в строительной бригаде, а зимой жил на
пособие для безработных.
А вот я решил учиться дальше, хотя никто из моей семьи не имел
специального образования. Я окончил университет в Толедо и получил степень
бакалавра по специальности "менеджмент". Потом я женился на Саре, моей
одногруппнице, и мы переехали в Дельфию, что в тридцати милях на восток от
Ашенвилла, недалеко от Толедо. Здесь мы купили небольшой загородный дом,
выкрашенный в зеленый цвет. В доме три спальни, ставни, гараж на две машины,
кабельное телевидение... По вечерам нам приносят газету и оставляют ее у
двери. Я работал в Ашенвилле заместителем управляющего и главным бухгалтером
одного продуктового магазина.
Несмотря на то, что мы с Джекобом мало общались, между нами никогда не
было ни злобы, ни вражды. Нам просто было не комфортно в обществе друг
друга, было трудно находить общие темы для разговоров, мы плохо понимали
друг друга. Поэтому мы решили, что единственный правильный способ избежать
лишних конфликтов и взаимного раздражения - сократить время общения.
Однажды, когда я после работы решил зайти к родителям, я еще издалека увидел
у двери дома Джекоба, и тот, заметив меня, поспешно скрылся, избежав встречи
со мной. В такие моменты я, как правило, чувствовал вовсе не боль или обиду,
а настоящее облегчение... Признаться, мне действительно не хотелось
встречаться с братом.
Так что, пожалуй, после того, что случилось с нашими родителями, нас с
Джекобом связывало обещание, которое мы дали отцу незадолго до его смерти.
Мы сдержали свое слово. Год за годом мы оба приезжали на кладбище и молча
стояли у могилы родителей, до тех пор, пока один из нас не решался сказать,
что мы выполнили свой долг и можно возвращаться к своей привычной рутине.
День рождения отца, пожалуй, был для нас самым тяжелым днем в году. И мы с
Джекобом оба с удовольствием прервали бы эту мрачную традицию, если бы не
странное, необъяснимое предчувствие, что, если мы нарушим данное покойному
отцу слово, мы будем сурово наказаны.
Наш отец родился 31 декабря... в последний день года. Постепенно
посещение кладбища в этот день стало для нас традицией, такой же, как и
любая другая, только, конечно, несколько тяжелее и печальнее. Со временем
даже Новый год стал для меня унылым праздником.
С годами мы с братом стали терпимее относиться друг другу, однако