"Леонид Словин. Жесткий ночной тариф (Бронированные жилеты) ("Игумнов" #1)" - читать интересную книгу автора

подарок. И, как тут же оказалось, не один.
-...Весной они сняли часы со студента - "Электронику". И импортные
очки. "Электронику" загнали продавщице в универмаге. Она стиральным порошком
торгует...- Его необремененная воровская память была строго фиксирована:
"Кто?" "Кому?" "У кого?" "С кем?"
- А очки?
- Сестра носит - она в сберкассе работает...
- Верно...
Подполковник замолчал.
"Потерпевший жив,- подумал он.- И будет жить. Этого,- он взглянул в
бесцветные зрачки Николы,- одна могила исправит. Мораль читать ему
бесполезно. Тюрьма ничего ему не даст. Как воровал, так и будет воровать. Но
здесь он хотя бы принесет пользу. И уже принес..."
Было и другое немаловажное обстоятельство. Подполковник отправлял в
Феодосию жену с двумя детьми и племянницей.
"Четыре билета, целое купе. И всего один поезд в сутки. Билетов никогда
нет... А за этого будет просить железнодорожная милиция!"
Он решился:
- Следователь допросит тебя. Там посмотрим. Я лично не стану настаивать
на аресте.
Никола не стал ни о чем больше просить. Валявшихся в ногах воров
милиция не уважала.
- Да! Вот еще! - вспомнил Никола.- У одного отобрали золотое кольцо и
не вернули. В милиции. По-наглому...
- С руки?
- В кармане лежало. Совсем крохотное, с женского тонкого пальца. Кольцо
это - ворованное.
- У нас кольца вроде не пропадали.
- Наверное, еще откуда-то.
- В нашем райотделе взяли?
- Нет! В милиции аэропорта.

Игумнов достал материалы об исчезновении обеих женщин. Одна из
заявительниц писала:
"Прошу разыскать мою дочь - Старкову Лилю Владимировну, которая
вылетела 6 июня вечером из Воронежа. До Москвы она долетела, о чем дала нам
телеграмму из аэропорта. Дальше ей надо было ехать электропоездом. Что с ней
произошло в пути - мы ничего не знаем. Очень волнуемся. Девочка наша -
скромная, застенчивая. Раньше никуда одна не ездила. Я мать, у меня семеро
детей..."
Розыск пропавших без вести не влиял на процент раскрываемости. Но
заявление Старковой пришло сразу после другого - аналогичного - от мужа
Зубрун. Его жена также вылетела из Воронежа в Москву и пропала после
приземления в аэропорту.
Это свидетельствовало о сложности оперативной обстановки. Оба заявления
были принесены в жертву идолу высокой раскрываемости.
"Пр. переговорить. Картузов" - значилось на приколотой к вырванному из
ученической тетради листку записке. Даты не было. Начальство соблюдало
десятки предосторожностей, чтобы не оказаться замешанным.
У Картузова был нюх на документы, за которыми обычно следовал хвост.