"Леонид Словин. Зеленое море, красная рыба, черная икра " - читать интересную книгу автора

- Заходите,- Мкртчан прижал руки к груди.- Здесь вам всегда будут
рады.- В нем было замкнутое величие, таинственное подмигивание, горловой
рокот.
- Спасибо.
Рубеж Нахалстроя обозначался двумя видавшими лучшие времена красными
кирпичными домами, как башенными воротами в средневековом городе. В этих
домах, на границе стихийного самстроя с запланированной и санкционированной
застройкой, разместили роддом и приют для престарелых. Довольно странная
идея - их поставили так, будто человек, родившись, должен был пройти через
жизнь в Нахалстрое, чтобы вернуться по другой стороне улицы в приют для
одиноких, потерявших надежды стариков.
За стенами саманных домов слышались звуки телевизоров.
...День большого футбола...- вырвался рядом со мной из окна ликующий
голос комментатора.
Чужая жизнь...
- Поговори ты с патроном! - всего несколько дней назад наперебой
советовали мне коллеги на том берегу.- Скажи: погорячился! С кем не
бывает... Зачем тебе уезжать?!
А днями позже я стоял в багажном отделении и следил за оформлением
своих вещей...

Суровая старуха поглядывала на чемоданы и на электронное табло, где
юркие цифры сообщали о состоянии температуры воздуха и воды, о волнении и
скорости ветра. Табло вызывало в ветеране багажной службы порта явное
беспокойство. Я же с тревогой следил за ней. Случайность все еще могла
изменить мою жизнь - одолев судьбу стихийным проявлением осознанной
необходимости. Ткань нашего непрочного сервиса в любую секунду могла
порваться - мне могли вернуть багаж по причине его негабарита, ветхости
упаковки, неразборчивости адреса получателя и еще по десятку причин.
Сработай это - и мне пришлось бы еще на ночь остаться дома, и - кто
знает? - хватило ли бы нам с женой сил на новую in гречу и новое прощание
после того, как их едва хватило накануне. И утром - такое вовсе не
исключено - мы с женой могли бы вместе прийти к патрону, и по моему
обескураженному лицу и счастливым глазам жены он бы все понял, разглядел бы
выброшенное мною белое полотенце, которое невидимо маячило бы в моем углу в
течение нашего разговора. Скорее шею, он принял бы мое раскаяние, снова
оставил бы меня м отделе, а может, стал бы даже в моих глазах и глазах mi
hi ч коллег кем-то ироде ангела-хранителя нашей семьи, глава которой чуть
было не взбунтовался.
Однако сервис, который мы все дружно ругаем, на этот раз выдержал. Я
инее деньги, получил накладную, и вот мои чемоданы с выведенными па них
мелом номерами медленно поползли по транспортеру вниз, в трюм.
С прошлым было покончено. Именно после этого все знакомые и
сослуживцы, встречая меня, принимались говорить о том, что я получил
синекуру...
Особенность моей синекуры состояла в том, что руководимая мной
прокуратура существовала только на бумаге. Принимать дела было не у кого. И
как следствие - отсутствовали и реальные дела в производстве моего
бумажного подразделения.
И все же! Напористый поток входящих и исходящих, секретных, для