"Михаил Слонимский. Католический бог (Советский рассказ тридцатых годов)" - читать интересную книгу автора

спасавший его в затруднительных случаях. Знания его могли быть оплачены в
полиции, в местной фашистской ячейке, а также могли пригодиться для того,
чтобы спихнуть кого-нибудь и занять его место. Вот узнал он, например, что
баварец, служитель пансиона, очень любит пиво, но все сдерживается.
Немножко внимания в эту сторону - и вот, из нескольких дел это удалось
первым: баварец оправдал надежды ,и очистил место. Правда, какой-то
проходимец перебил дорогу, но и о проходимце удалось выяснить такое, что
даже и не иностранка выгнала бы его. Он очень хитро намекнул хозяйке, что
она нарочно взяла на службу такого, потому что, как иностранка, не любит
честных немцев. А с такими рекомендациями, как у зеленоблузого, на
освободившееся место берут сразу. Только вот редко места освобождаются.
Тут надо очень думать и хорошо понимать политику, чтобы не пропасть.
Все это очень тонкая и небезопасная работа. В Гамбурге грузчики даже
грозились убить зеленоблузого. Пришлось перебраться в Штеттин. Тут стало
тоже неуютно, и зеленоблузый покинул и Штеттин. Он перебирался с места на
место, накапливая знания и опыт, которые, может быть, когда-нибудь дадут
ему настоящую хорошую должность.
Пока что зеленоблузый довольствовался мелкими выгодами своего ремесла,
и мелкая служба в пансионе могла пока что удовлетворить его в эти трудные
времена.
Случались, конечно, в его практике и ошибки. Случалось, что сведения
его оказывались неправильными. Может быть, он ошибся и насчет Ганса. Он с
недоумением и некоторой даже тревогой смотрел, как Ганс в дружеской беседе
с берлинцем приближаются к пансиону. Если ошибся зеленоблузый - то надо
удирать отсюда: подстерегут где-нибудь и прибьют, как уже бывало. Но
действовать сейчас надо решительно и напролом.
Он поднял руку, приветствуя берлинца (конечно, он уже знал, что это за
человек). Берлинец ответил тем же.
Хозяйка сидела под зеленой шляпкой деревянного гриба.
Она встала, обеспокоенная.
- Почему вы прогнали Ганса? - спросил берлинец. - Я задаю вам,
простите, этот вопрос, потому что немцы в своей стране должны помогать
друг другу.
Не успела хозяйка свалить вину на зеленоблузого, как тот сам заговорил
- спокойно и солидно.
С первых же его слов берлинец мгновенно изменился - он выпрямился
настороженно и взволнованно.
Для Ганса ничего неожиданного не было в словах зеленоблузого - ведь он,
в сущности, потому и не добивался причин увольнения, что чуял их и без
того, только не решил тогда, как быть. А теперь рискнул.
- Отец - бунтовщик, - рассказывал зеленоблузый, - а сам он в дружбе с
коммунистами, с вожаком одним сюда пришел, потом разошлись нарочно. Разве
такого можно допускать? Сюда честные немцы отдыхать приезжают, нам таких
работников сюда не нужно.
Хозяйка поддакивала обиженно и удовлетворенно.
- Где этот вожак? - спросил берлинец.
Зеленоблузый усмехнулся:
- Нет его уже, вчера мы его убрали.
- Ну, что вы на все это скажете, Ганс? - сурово обратился к парню
берлинец.