"Семен Слепынин. Второе пришествие" - читать интересную книгу автора

обеих ног. Внизу подпись: "До исцеления". На правой хозяин стоял на обеих
ногах во весь свой недюжинный рост и, ухмыляясь, показывал пальцем вниз, где
кокетливо искрились буквы: "После чудесного исцеления".
Иисус вспомнил Гамбургский госпиталь и широколицего здоровяка, которому
он вернул ноги, потерянные в автомобильной катастрофе. Предприимчивый немец
решил воспользоваться популярностью человека, отмеченного божественной
благодатью, разбогатеть за океаном. В этом он, очевидно, преуспел. Ресторан
его отличался великолепием и роскошью. Особенно поражал огромный
куполообразный потолок. Искусное освещение создавало иллюзию бесконечного
голубого неба, в котором летали белоснежные ангелы и взмахами своих крыльев
озонировали и вентилировали воздух.
"Браво, земляк", - с легкой иронией одобрил Иисус, неравнодушный к
остроумной выдумке. Немного повеселев, он стал присматриваться к публике.
Здесь были в основном люди довольно обеспеченные: мелкие предприниматели,
высокооплачиваемые служащие, богемная молодежь. Посетители много пили, а
наркотики употребляли почти в открытую. До Иисуса доносились обрывки
разговоров, и в душу его вновь начала заползать тоска. Стандартные и
безликие фразы, которыми лениво обменивались мужчины и женщины, выявляли
глубокий внутренний вакуум и равнодушие друг к другу. И привело их сюда
чувство пустоты и стадности - этот противовес некоммуникабельности.
"А я - то хотел вернуть им интеллектуальные тревоги и чистые, идеальцые
радости, - с сарказмом размышлял Иисус. - Этих нравственных мертвецов не
воскресит никакое чудо. Они способны только опошлять Христа и создавать
вокруг его чудес ореол рекламной сенсации".
С потолка, с этих ангельских голубых высот полились тихие, нежные
аккорды. Иисус вздохнул и откинулся на спинку кресла, ожидая услышать
небесную музыку - что-нибудь из Баха или Шопена. Но через секунду он
вздрогнул и съежился, как от удара. Сверху обрушилась джазовая истерика:
раздирающий уши грохот, поросячий визг, скрежет металла и беспрерывные
обезьяньи вопли. Симфония ужаса и душевного распада.
Люди выбегали на середину зала и начинали извиваться и топтаться в
потном блудливом плясе.
Подавляя тошноту, Иисус припоминал, что где-то уже видел нечто похожее.
Ах, да! Шабаш ведьм в фильме "Бог в преисподней". Но, кажется, не только в
фильме. Когда Иисус учился в университете, ему приходилось наблюдать в
микроскоп хаотическое движение и судороги амеб, инфузорий и прочих
простейших микроорганизмов. То же самое - здесь...
"Протоплазма, лишенная разума, - Иисус зябко передернул плечами. -
Буйство сытой и бездуховной протоплазмы. Так что же такое человек? -
вопрошал он себя, глядя на извивающихся людей. - Дергающаяся амеба? Или дух,
равновеликий космосу?"
Иисус закрыл глаза и, стараясь забыть окружающее, отдался
размышлениям - занятию, всегда для него сладостному. В своем воображении он
увидел пещеру с низким закопченным сводом и первобытного человека, сидящего
у костра. С волнением уставился этот волосатый Прометей на огонь, на только
что похищенный им у неизвестности обжигающий клочок таинственной стихии. В
его голове с крепким, как грецкий орех, черепом и еще не развитым мозгом
молниями метались вопрошающие мысли о неразгаданном мире. Боже мой! -
вздыхал Иисус. - Как все это было прекрасно!.. Вспоминались слова Гегеля:
самый последовательный физик - это животное. "Верно, - согласился Иисус, -