"Василий Слепцов. Письма из Осташково " - читать интересную книгу автора

соответствует и потребностям каждого ремесла или промысла, взятого отдельно.
Так, например, рыболовный промысел, по существу своему естественно связанный
с озером и требующий простора, занял две трети всех берегов, но так как и
этого оказалось недостаточно, то невода и сети повисли над водой, потому что
дома их вешать негде. Кожевенники же удовольствовались одной третью берега,
доставшейся им от дележа с рыбаками, которые составляли первоначальное
население города, - и так как воды им нужно гораздо меньше, только бы она
была под руками, то они и настроили себе разных амбарчиков и клееварен на
самой воде, на сваях, и мочат кожи, почти не выходя из дому, только отворят
двери и прямо в озеро. Для кузнецов отведено открытое место внутри города,
что, впрочем, нисколько не мешает им замазывать сажей и углем соседние
улицы, отчего самая грязь на этих улицах имеет свойство чернить сапоги даже
без помощи ваксы. Близость кожевенных заводов тоже легко узнается,
во-первых, по кислому запаху и, во-вторых, по кучам старого и уже не годного
корья, разбросанного по этим улицам. (По поводу корья я буду иметь случай
рассказать впоследствии один очень любопытный анекдот об осташковском
либерализме хотя, по-видимому, между корьем и либерализмом не может быть
ничего общего.) Что же касается сапожников, то, я полагаю, всем известна
невзыскательность ремесленников, промышляющих сапожным изделием; это
особенно заметно в Осташкове, где сапожничеством занимаются почти в каждом
доме, в особенности женщины, и где это ремесло дает только что насущный
хлеб, следовательно об удобствах тут и разговора быть не может. Если есть 1-
2 аршина места для скамейки, так будут и сапоги, или осташи, как их
называют.
Из первого поверхностного обзора города в этот день я извлек очень
немного. Когда я вышел на торговую площадь, то прежде всего мне бросилось в
глаза новенькое деревянное строение, выкрашенное желтой масляной краской:
обжорный ряд. Подходя к нему, я слышал еще издали крик, и из любопытства
заглянул туда. В проходе между лавками с разным съестным товаром торговки
обступили двух проголодавшихся деревенских мужиков, в холстинных кафтанчиках
и в низеньких пастушьих шляпках, которых я никогда прежде не видывал, и друг
перед другом старались насовать им в руки пирогов с рыбою, кренделей и еще
каких-то драчен5; мужики, оглушенные и заваленные пирогами и драченами,
долго жмурились, отмахивались от торговок и старались отделаться; но
торговки не давали им выговорить слова и пирогов назад брать не хотели;
тогда мужики, потеряв терпение, плюнули, бросили пироги и ушли, а торговки
стали браниться. Из опасения, чтобы и меня не постигла та же участь, я
поспешил скорее уйти и прямо из обжорного ряда попал на бульвар. Но об этом
предмете мне хочется рассказать подробнее. Бульвар устроен действительно
очень мило (он тянется от торговой площади по направлению дома городского
головы - Савина) и содержится в большом порядке: березки все подстрижены и с
подпорками, дорожки усыпаны песком; даже сбоку приделан небольшой пруд с
крошечным островочком, и на островочке березка. На самой средине бульвара по
одну и по другую сторону стоят по два столбика, выкрашенные белой краской;
на столбиках очень искусно сделаны ерши6, по три ерша на каждом, всего:
трижды четыре - две - научать ершей на бульваре; на самой же верхушке
каждого столбика сделана деревянная же урна с красным пламенем, очень
натурально. Резчики в Осташкове свои, так оно и неудивительно. Одно только
меня несколько затруднило: при входе на бульвар в маленьких воротцах
устроено что-то вроде капкана или лабиринта, таким образом, что прежде