"Грейс Слик. Любить кого-то? (рок-н-ролльные мемуары) " - читать интересную книгу автора

были друзьями, а лучшее, чем можно заняться с другом - секс. Заодно и от
венерических болезней лечились вместе...
Много позже Пол Кэнтнер сказал об этом: "Забудьте про "Лето Любви" -
его нужно назвать "Золотым веком траха".

Клубничный трах

Мы играли вместе с "The Doors" во Франкфурте, Копенгагене, Лондоне и
Амстердаме, и я не помню точно, в какой стране это случилось. Но я помню
отдельные разрозненные детали, например, цвет ковровых дорожек в коридоре
гостиницы (розовый и бордовый). Помню и то, как волновалась, когда стояла
перед дверью в номер Джима Моррисона.
Сейчас утро, он, наверное, еще спит. Если спит, то не ответит на мой
стук, я вернусь в номер и перестану нервничать. Ой, а вдруг это не тот
номер? Ладно, черт с ним.
Я постучала "секретным" стуком. Джим, правда, его все равно не знал,
это был опознавательный стук "Airplane", так начиналась одна из наших песен;
мы стучали так, чтобы дать понять, что за дверью "свои". Джим даже не стал
спрашивать: "Кто там?". Он просто повернул ручку, широко распахнул дверь,
так, что мне было видно всю комнату, и, улыбнувшись, спросил: "Что
случилось?"
Не помню, что я ответила. Поскольку я и не думала, что кому-то
понадобятся такие вещи через тридцать лет, я никогда не вела дневников.
Вообще, если бы я знала, какое влияние окажет Моррисон на будущие поколения,
я бы взяла с собой диктофон. И еще мне хотелось бы рассказать, что это он
пришел в мой номер, чтобы соблазнить меня. К сожалению, это было не так. Это
я была насильницей.
Войдя, я заметила на кофейном столике тарелку с клубникой - то ли ее
прислало руководство отеля, то ли Джим сам заказал. Я подошла посмотреть,
чтобы хоть что-то делать, пока я не придумаю, о чем говорить дальше. Взяла
тарелку в руки и присела на край кровати, а потом, по какой-то непонятной
причине, надела одну из ягод себе на палец. Внутри она была очень холодная и
твердая. Замороженная клубника. Замечательно. Спасибо тебе, Господи, за тему
для дальнейшего разговора с г-ном Молчуном.
- Можно, я положу их на обогреватель? - спросила я. Европа, блин, 1968
год. Никакого центрального отопления.
- Пожалуйста... Только он не работает. - Это была одна из самых связных
реплик, которые я слышала от Джима. Я поставила тарелку на обогреватель, а
он заполз на середину кровати, уселся поудобнее, схватил одну ягоду и начал
мять ее в руках, пока сок не потек по его рукам. Он засмеялся, схватил еще
одну и повторил тот же номер с ней. Словами это трудно объяснить, но смех
создает совершенно особую атмосферу. "Эта игра мне нравится," - подумала я и
расслабилась.
Мы не использовали клубнику как возбуждающее средство, вроде Ким
Бэсинджер и Микки Рурк в "Девяти с половиной неделях". Больше это напоминало
детсадовскую игру - возню глупых грязнуль в луже. Размять, размазать вокруг
(не по соседу) - каждый пытался создать больший беспорядок, чем другой. Он
победил, размазав клубнику по простыням. Но вдруг что-то заставило его
вскочить. Он подошел к шкафу, открыл его, снова закрыл, а потом подошел ко
мне, все еще игравшей в клубничную грязнулю, стоя на коленях на кровати. Я