"Белая кобра" - читать интересную книгу автора (Меньшов Виктор)

Глава четвертая

Ребятам, ехавшим вдевятке, сильно не повезло. Сегодня был не их день. Мало того, что на пустой дороге они столкнулись с нами, мало того, что тяжелый джип буквально протаранил холую, по сравнению с ним, девятку, водитель которой потерял ориентацию.

В придачу ко всем этим неприятностям машина скатилась с насыпи в самом высоком её месте. А в довесок к перечисленным сомнительным удовольствиям, машина врезалась в сваленные в беспорядке бетонные плиты невесть откуда взявшиеся в чистом поле, вдалеке от жилых мест, где не было никаких признаков строек.

Осторожно спустившись с насыпи и дойдя до машины, я посветил фонариком внутрь неё и увидел уткнувшегося стриженой головой в баранку здорового малого в кожанке, с золотой цепью на шее, и с толстой литой золотой цепочкой на запястье безжизненно повисшей руки.

Я подергал погнутую изуродованную дверцу, она не открывалась, тогда я огляделся, подобрал камень и, разбив боковое окошко, с трудом просунул в него руку и дотронулся до парня, чтобы проверить пульс, прикоснувшись к безжизненной кисти, до шеи мне было не дотянуться.

Его и наши дела были хреновые. Но его все же значительно хуже — он был мертв.

Я осмотрел машину изнутри, подсвечивая фонариком, салон был пуст. Ветровое стекло разбито вдребезги, и я стал озираться, в надежде, на то, что второго пассажира, если он был в салоне, выбросило от удара через ветровое стекло.

— Ну что там? — послышался напряженный голос сверху. — Что с машиной? Живы пассажиры?

Я обернулся и увидел Лешку и Сергея, которые спускались ко мне по откосу, скользя и размахивая руками, как канатоходцы на проволоке под куполом цирка.

— В машине один, — отозвался я. — Водитель, он погиб. Смотрите вокруг, кажется, ещё один вылетел через ветровое стекло. Если это так, то случилось это после удара машины о бетонные плиты, так что он должен быть где-то здесь. Ищите, возможно, был ещё кто-то. Им, наверное, нужна помощь.

Они стали ходить кругами возле разбитой машины, высвечивая фонариками под ногами, а я обошел машину, и полез на плиты, в которые врезалась многострадальная девятка. На плитах никого не было. Второй пассажир девятки оказался придавленным между плитами и машиной. Я с трудом, да и то случайно, увидел его с плит.

Ему не повезло ещё больше, чем первому. Он умер не сразу. Он вылетел через ветровое стекло, но упал прямо на плиты, сполз по ним вниз и вот тут в плюс ко всему, его сверху придавил катившийся следом автомобиль. Я увидел только торчащую из-под машины окровавленную руку с такой же массивной золотой цепочкой, как у первого. Толстые эти цепочки, кожанки и короткие стрижки пассажиров, все это вкупе мне очень не понравилось, навеяло некие грустные ассоциации, и вызвали во мне некоторое внутреннее нехорошее предчувствие. Я на таких ребятишек во время своей работы в кабаке и в казино насмотрелся, чтобы достаточно точно определить их классовую, далеко не пролетарскую, принадлежность. Вот только машина как-то не соответствовала их имиджу.

— Леша! Сергей! — позвал я. — Идите ко мне. Я нашел второго пассажира. Он здесь, под машиной. Его придавило.

— Живой?! — хором откликнулись мои друзья, с надеждой в голосах.

— Кто его знает. Вряд ли, — разочаровал я их. — Но тащите скорее домкрат, попробуем вытащить, может и жив, хотя маловероятно.

Лешка побежал к машине и принес домкрат. Мы с Сергеем пытались рассмотреть, что с малым, который был под машиной, но нам это не удалось. Пульс на торчавшей в узкой щели руке не прощупывался.

Вместе с Лешкой пришли и девушки. Ира, увидев уткнувшегося головой в баранку водителя, сразу хотела залезть в машину.

— Не стоит, Ира, — попытался я загородить ей дорогу. — Там мертвый человек, и не в лучшем виде. К тому же под машиной ещё один человек, возможно, он жив, так что не стоит на него грузить дополнительный вес.

— Но я должна посмотреть, я могу помочь, — отстранила меня Ира. — Я врач по образованию. Топ-модель это дело случая, изначально я готовилась к другой карьере, и довольно успешно. Я только посмотрю, залезать не буду.

Она, не залезая в салон, быстро и профессионально осмотрела того, что находился в машине. Мы вопросительно смотрели на нее, ожидая чуда, но Ира только огорченно покачала головой и беспомощно развела руками.

Мы поняли её без слов и стали пристраивать домкрат, чтобы поставить на колеса и отодвинуть завалившуюся набок машину с придавленного ею к плитам пассажира. Все оказалось значительно сложнее, чем мы думали поначалу, пришлось повозиться, прежде, чем мы сумели поставить безжалостно изуродованную машину на колеса.

Под машиной оказался ещё более изуродованный малый. Лицо и голова его были разбиты о плиты и расплющены машиной, упавшей сверху. К правой руке у него был пристегнут стальными наручниками объемистый металлический чемоданчик. Я видел такие, когда служил в казино, в них перевозили деньги, фишки и ценные бумаги специальные порученцы моих шефов. В основном это был так называемый "черный нал", деньги, скрытые от налогов и отчетов.

Вряд ли, конечно, на этом рязанском проселке оказалась машина, в которой перевозили деньги. Но все могло оказаться значительно хуже. Не обязательно пострадавшие из братков, как я решил по их внешнему виду и прикиду. Это вполне могли быть такого же спортивного вида ребята, например, из ФАПСИ, службы федеральной связи, перевозившие секретную информацию, а это могло грозить нам очень неприятными последствиями, если учесть, что среди нас были двое граждан США и сотрудник фирмы, плотно контактирующий с Западом. Да в придачу ещё я, вчерашний наемник, без определенных занятий в настоящее время.

В таком случае заинтересованные службы могли запросто на ровном месте состряпать из несчастного случая и обычного ДТП теракт и заработать за наш счет собственные дивиденды. Трупы были налицо, а все остальное: признание, улики, доказательства против нас — дело техники. Потом доказывай, что ты не рыжий. В справедливость и объективность правосудия сегодня верят только дети.

Все это, конечно, были досужие домыслы, особенно если учесть, что ехали ребята на обычной девятке. Но кто знает в нашей безумной жизни, где кончаются домыслы и начинается сама жизнь, а где — наоборот? В любом случае, бесспорным было то, что мы в любом случае имеем большие неприятности. А железный чемоданчик, пристегнутый наручником к руке, только усиливал тревогу.

Я поделился своими мыслями и сомнениями. Ответом мне было тягостное молчание. Мы стояли под непрекращающимся дождем, жались под зонты, и не знали, что нам предпринять, и на какие дальнейшие шаги решиться.

Перед нами была вдребезги разбитая, в основном по нашей вине, девятка, и два трупа, а на руке одного из них — загадочный чемоданчик.

— Может, оставить все как есть, и уехать? — спросила тихо Галя. — Им теперь все равно не поможешь. А у нас все употребляли алкоголь.

— Только хуже для нас будет. Найдут, — обреченно вздохнул Леша. Начнут опросы населения и сразу же выйдут на нас, узнав в твоей деревне, кто приезжал в этот день, и кто и когда уезжал. Тебя ещё ни за что подставим.

— А что делать? — уныло спросил Сергей, как-то вдруг потускневший и потерявшийся, что было на него совсем не похоже. — Сдаваться добровольно в милицию? Мы все выпивши, это любая экспертиза покажет. А все происшедшее это же очень серьезно. Тут лишением водительских прав не отделаешься. Это же тюрьма.

— Девушки пускай пока возвращаются в машину, нечего им тут мокнуть, я решился взять бразды правления в свои руки, потому что видел, что мы попусту теряем безвозвратно уходящее время. — А мы пока внимательно осмотрим машину и документы, разберемся, что это за люди, тогда все окончательно и решим.

Галя с Ирой не споря пошли под зонтом к нашему джипу, а я, велев ребятам осторожно осмотреть карманы вылетевшего через ветровое стекло, полез в машину и вытащил ключи из замка зажигания, чтобы открыть багажник. В карманах у сидевшего за рулем ничего не было, если не считать мятого носового платка.

Зато в бардачке меня ждал первый из многочисленных сюрпризов. Там лежал пистолет с глушителем на боевом взводе и две запасные обоймы. Я вытащил пистолет, отвернул глушитель, повертел в руках, поставил на предохранитель и сунул в карман, чтобы он не мешал мне во время дальнейших поисков.

Кроме пистолета там же, в бардачке, лежали водительские права и документы на машину. На фотографиях был тот самый мордоворот, который сидел мертвый, уткнувшись в руль. Кроме этого там же было удостоверение помощника скандально известного депутата Госдумы.

Все документы были на имя Васина Валентина Федоровича. Помощник депутата — это было плохо, на этих должностях и под прикрытием таких корочек в последнее время часто числятся братки из различных криминальных московских группировок. Все эти бумаги, пистолет с глушителем, железный чемоданчик, в комплекте с могучим высоко стриженым затылком и массивными золотыми цепями, только усилило мою тревогу.

В совокупности все это начинало все сильнее и сильнее попахивать явным криминалом. Впрочем, сомнений у меня практически не осталось. Не зря я, как собака, верхним чутьем, чувствовал, что мы ввязались в скверную историю.

Я вылез из машины в скверном расположении духа, попросив копошившихся возле второго пассажира девятки ребят:

— Закончите там, помогите вытащить водителя осторожно из машины, нужно ещё раз посмотреть, вдруг все же он жив, я один не справлюсь, и надо осмотреть его задние карманы.

Я лукавил. Меня нисколько не интересовали задние карманы водителя. Если я правильно определил род его занятий, то его специальность в трудовые книжки не заносится, и удостоверениями не подтверждается. Меня больше всего интересовало кое-что другое. Но пока я не стал ничего говорить друзьям ни про найденное удостоверение, ни про пистолет.

— Нашел что-то? — спросил меня Сергей.

— Ничего выдающегося и ничего неожиданного, — небрежно ответил я. Водительские права, документы на машину.

Сергей и Леша продолжили осмотр трупа, а я полез в багажник. Когда я открыл его, то все, что я сумел сделать, это только икнуть.

В багажнике, даже ничем сверху не прикрытые, лежали рядком, прижавшись тесно друг к другу, как поросята, ещё четыре таких же объемистых металлических чемодана, как и на руке у вытащенного нами из-под машины.

Я попробовал отпереть замки-шифраторы на чемоданчиках, но ни один не открывался. Я залез в багажник поглубже, за чемоданчики, порылся и вытащил из-под запаски два автомата Калашникова. Понюхал ствол одного из них, и мне в ноздри ударил острый, кислый и едкий запах пороховых газов. Из этого оружия стреляли, и, судя по запаху — стреляли совсем недавно.

— Костя! — позвали в это время меня ребята. — Подойди сюда.

Я не спеша подошел. А куда мне было спешить? Я уже столько всего увидел в багажнике, что удивить меня больше было нечем, да как-то и расхотелось мне удивляться.

Но все же я удивился, увидев то, ради чего они меня позвали.

Мои друзья, пока я копался в багажнике, вытащили из машины на траву мертвого водителя и теперь на мокрой траве лежали оба погибших при аварии, один раскинувший широко руки, лежал вверх тем, что до аварии было лицом, а второй лицом вниз, неудобно подвернув руку под себя. Возле него лежали два штурмовых автомата «скорпион», которые ребята извлекли из-под сидений в кабине, но это не главное, автоматами меня уже было не удивить, хотя такое оружие, как «скорпион» говорило об определенном профессионализме владельцев.

В заднем кармане пассажира ребята обнаружили ключи, одним из которых Сергею удалось открыть чемодан, возле которого Лешка и Сергей стояли с вытянутыми напряженными лицами, ожидая, когда я подойду.

Как только я поравнялся с ними, Лешка молча открыл крышку железного чемодана. Он был доверху набит деньгами, уложенными ровными рядами тугими пачками сто долларовых банкнот. Такого количества денег я не видел даже в денежном хранилище казино, куда однажды за время моей службы попал.

— Закрывай, — скомандовал я, насмотревшись.

Дело все больше пахло уже не керосином, а порохом. Я стоял, качаясь с пятки на носок, осмысливая увиденное. Мысли были очень даже нехорошие. Все мои скверные предчувствия сбывались у меня на глазах, как кошмарный сон. Разница была в том, что в этом сне нельзя было проснуться.

— Идите, загляните в багажник, — сказал я ребятам. — Да не бойтесь, страшнее уже не будет. Только руками ничего не трогайте.

После моего предупреждения они с опаской обогнули машину и заглянули в багажник. Я подошел и встал рядом.

— Валим отсюда, — прошептал Лешка, — подняв перепуганное лицо от багажника. — И чем скорее — тем лучше.

— Что в них? — севшим прерывистым голосом спросил Серега, не отрывая взгляда от чемоданов.

— Не знаю, я их не открывал, — бесстрастно сказал я.

Серега попятился от багажника, словно оттуда должна была появиться кобра.

— Что будем делать? — спросил он, почему-то шепотом.

— А что мы в такой ситуации можем делать? — пожал я плечами. — В этом спектакле мы статисты. Мы влипли. И влипли круто. Эти мальчики явно взяли что-то чужое. И судя по всему, не отдали за это чужое деньги. Я даже смотреть не хочу, что лежит в этих чемоданчиках. Судя по вооружению и удостоверениям, это не самодеятельность, мальчики наверняка принадлежат к серьезной группировке, а значит и дело это серьезное.

— Ты уверен? — спросил Лешка.

— Дворовая шпана на такие поступки не способна. Чемоданы с грязным бельем с боем не берут, — отрезал я. — А что там, в чемоданах, какая, в сущности, разница для нас? Деньги, документы, наркотики, золото, ясно одно, что если за содержимое этих чемоданчиков в кого-то постреляли, то нам, не долго думая, головы оторвут.

— И что мы будем делать? — кашлянул после паузы Сергей.

— Надо все бросать на месте, как есть, и валить отсюда как можно быстрее и дальше, — потянул меня за рукав Лешка.

— Ну уж нет! — возразил я. — Мы тут так наследили, стадо слонов после себя столько следов не оставляет. Здесь кругом наши пальцы и следы. Если найдут эту машину, а её обязательно найдут, — в считанные часы отыщут и нас, а как там дальше все повернется — кто его знает. Это только вопрос — кто первый нас отыщет: менты, или хозяева этих чемоданчиков. И ещё неизвестно, что для нас будет хуже.

— И что же будем делать? — нетерпеливо переспросил Лешка.

— Надо сжечь машину. Глядишь, на дурака сойдет, что они сами потеряли управление и улетели с шоссе. Будем надеяться на дождь, что он смоет все лишние следы.

— А если не сойдет? — уныло поинтересовался Серега.

Я и сам думал точно так же, но сказал совсем другое.

— Вот тогда и увидим, — жестко ответил я. — У тебя есть более интересные варианты? Предложи.

Он промолчал, и я велел ему:

— У тебя в машине была запасная канистра с бензином, тащи её сюда, быстро. А ты, Лешка, помоги мне наших пассажиров обратно в машину усадить, пускай братки едут в свой последний путь.

Сергей заторопился за канистрой, а мы не без труда запихали двоих рослых бугаев обратно в машину, одного — за руль, а второго — на пассажирское место и с трудом закрыли за ними дверцы.

— А что будем делать с чемоданами? — кивнул Лешка на открытый багажник, в котором стояли чемоданы, и на оставшийся на траве чемоданчик с руки пассажира. — И с оружием?

— Надо оставить все на месте, и автоматы, и этот чемодан с деньгами в машину положить. Пускай горят, — махнул я рукой. — Это наш шанс. Черт бы с ними, с деньгами. Нам спокойней будет. Увидят, что деньги сгорели, и все прочее на месте, может, и поверят в несчастный случай.

— А если не поверят? — усомнился Лешка.

Я тоже так думал, что не поверят. Но что нам оставалось в данной ситуации, кроме слабенькой надежды?

— А если не поверят, тогда отыскать нас дело не более чем пары дней, если не меньше. Так что оставить все на месте это наш единственный шанс, по крайней мере, остаться в живых.

— Ну уж нет! — услышал я за спиной возмущенный голос Сереги. — Если мы попали в такую жуткую историю, если уж рисковать головой, так хотя бы знать — за что. По крайней мере чемодан с деньгами надо взять.

— А остальные чемоданы? — спросил Лешка, шумно сглотнув.

И я сразу понял, что для него вопрос о том, что делать с чемоданами, не стоит, судя по всему, увидев пачки денег, он для себя все решил, несмотря на то, что за рулем джипа, протаранившего и сбросившего в кювет девятку, был именно он.

— Надо сжечь все, — категорически настаивал я.

— Ты когда-нибудь видел столько денег? — спросил меня в лоб Серега. Ты что, думаешь, мы не заметили, что ты крепко сидишь на мели? Да на тебе это огромными буквами написано. Ты во что превратился? Ты хотя бы в зеркало на себя посмотри. И ты можешь отказаться от денег, которых тебе, скорее всего, хватит на всю оставшуюся жизнь?! Ты помнишь, как ты, ещё в школе, на вопрос преподавателей о том, когда же ты поумнеешь, неизменно отвечал: "когда мне стукнет миллион"? Помнишь?!

— Ну, помню я эту дурацкую присказку, была у меня такая когда-то. И что дальше?

— А то! — подскочил Лешка. — Ты что — не понимаешь?! Тут больше чем миллион! И не рублей, рыбья твоя голова! Долларов! Это же не у каждого даже раз в жизни такой момент бывает! Ну! Решайся!

— А вы сами понимаете, на чьи деньги вы замахиваетесь, вы понимаете, какие в этой игре ставки? Если в кого-то за эти чемоданчики стреляли из автоматов, нам запросто сбреют головы. Вам-то зачем это?! У вас же приличное положение, карьера, красивые жена и невеста. Зачем вам так всем этим безумно рисковать?!

— Мы и так рискуем. Ты что, действительно не понимаешь, что такое деньги?! Ну, когда ты, наконец, поумнеешь?! — заорал на меня вышедший из себя Серега.

Я долго молчал, упрямо глядя ему прямо в глаза, потом широко, как звезда Голливуда, улыбнулся и сказал:

— Когда мне стукнет миллион…

Я произнес эту идиотскую фразу из моей школьной ещё юности, и сразу же все встало на свои места. Серега, с облегчением вздохнув, подхватил чемоданчик с деньгами, а Лешка полез в багажник.

— Оставь там эти чемоданы, — крикнул я. — Черт его знает, что в них!

— Чемоданы с черт его знает чем не отбирают с боем, — молниеносно парировал Лешка практически моими же словами…

При других обстоятельствах я мог бы гордиться собой, никогда в жизни меня так много не цитировали, как сегодня вечером.

Я махнул рукой, ребята с готовностью подхватили увесистые чемоданчики и побежали к нашему джипу.

— В таком случае вернитесь за автоматами! — крикнул я им в спину.

— Ты думаешь, они нам понадобятся? — спросил Лешка, остановившись.

Я промолчал. Я думал, что они нам очень даже понадобятся, но вслух ничего не сказал, зачем беду кликать? Она сама придет.

Разлив часть бензина в салоне изувеченной девятки, я поставил полупустую канистру в багажник, пускай рванет там, будут осматривать, подумают, что при аварии взорвалась запасная канистра с бензином. Осмотрел ещё раз все вокруг, насколько эффективно смог проделать это в сгущавшихся сумерках при помощи фонарика, и, убедившись, что все вроде как готово, стал ждать друзей, чтобы перевернуть машину, пускай думают, что она вовсю кувыркалась.

Про себя я решал главную задачу, где мне в срочном порядке найти приличную сумму денег, чтобы незамедлительно рвануть подальше от Москвы. О том, чтобы использовать найденные купюры, не могло быть и речи. С пачками долларов надо было ещё разобраться, что это за деньги, и не фальшивые ли они. К тому же слишком крупные купюры, банкноты могли быть мечеными, или с переписанными номерами. Кто их знает, что это за деньги на самом деле и кто, зачем и куда их вез.

Подбежали ребята, мы взяли оружие и перевернули машину. Я отвинтил крышку бензобака, смочил бензином скрученный жгутом носовой платок, опустил его одним краем в бак, а второй поджег.

Быстро, почти бегом, мы стали отходить к своей машине, поминутно оглядываясь. Мы загружали оружие в багажник, где уже стояли пять металлических чемоданчиков, завалили все это кое-как ветошью и инструментами, положив сверху запаску, когда за нашими спинами ослепительно вспыхнуло.

Мы обернулись, и в тот же момент громыхнуло, яркая вспышка осветила все вокруг, и мерс загорелся.

Уже собрались садиться в машину, но Лешка обошел её спереди, я последовал за ним и увидел, что повреждений мы все же не избежали: левое крыло оказалось сильно помято, стекло фары разбито и по борту, почти что до самой дверцы тянется свежая ободранная вмятина. Повреждения были, конечно, ерундовые, но очень заметные.

— До первого поста ГАИ, — огорченно махнул рукой Лешка.

— Вот это влипли, — убито выдохнул подошедший Серега.

— А вы что думали, что наша машина только дотронулась до этой девятки? — спросил я. — Вы же на себе почувствовали удар.

— Все так. Но мы про это забыли, мы же не сможем никуда доехать, Леха прав, нас повяжут на первом же посту ГАИ… — пробормотал растерянный Сережка.

— Еще не вечер, — буркнул я.

— А что ты предлагаешь? — спросил безнадежно Серега.

— Есть кое-какие соображения, — уклонился я от прямого ответа. Только пустите меня за руль и делайте все, как я скажу.

Они переглянулись.

— Действуй, — без энтузиазма и без большой надежды в голосе, нехотя протянул мне ключи Лешка. — Что нам ещё остается?

В салоне джипа нас ждали притихшие, очень взвинченные и встревоженные девушки.

— Что здесь происходит, ребята? Что вы задумали? — решительно спросила Ира. — Мы имеем право и должны знать. Отвечать будем мы все вместе. Зачем вы сожгли машину? Что за чемоданы вы притащили? Что в них находится? Что за оружие? Зачем все это?

— Что вы молчите?! Что все это значит?! — гневно вскрикнула Галя. Объясните же! Мы едем вместе. Нам не нужны неприятности.

— Девочки, — решительно сказал Серега, глядя на них в упор, словно гипнотизируя. — В этих чемоданах — больше миллиона долларов. А в той машине, которую мы раздолбали нечаянно, ехали бандиты. Мы сожгли её, чтобы подумали, что они сами погибли, по собственной вине, перевернувшись на скользком после дождя проселке. Ясно? Иначе нам никто не поверит, решат, что мы убили их из-за этих денег. К тому же, как только станет известно, что именно мы виноваты в аварии, за нас сейчас же всерьез возьмутся московские братки, бандиты.

Девушки переглянулись.

— Вы ввязываете нас в скверную историю, — медленно, осмысливая сказанное, сказала Галя. — Мало того, что вы сами нарываетесь на крупные неприятности, вы и нас тянете за собой. А если милиция разберется, кто виноват в аварии? Если нас найдут?

— А ты что советуешь?! — неожиданно почти закричал, не выдержав нервного напряжения и сорвавшись, Лешка. — Ты хочешь, чтобы мы дружно взялись за руки и добровольно пошли в милицию сдаваться?! Как ты не понимаешь, что и для меня, и для Сереги это прежде всего конец карьеры! Я уже не говорю про то, что мы все выпивши. Подумай сама: авария по нашей вине, два трупа в результате, да ещё эти чертовы чемоданы и оружие! Мы сто лет из этого не выпутаемся, и никакое американское гражданство нам с тобой не поможет.

— А у остальных и этого, пускай фигового, но все же листочка, чтобы хоть как-то прикрыться, нет, — поддержал его Серега.

— Ладно, Галя, перестань, что толку сейчас спорить? — решительно вмешалась Ира. — Как бы там ни было, мы уже ничего не можем поправить и переделать. Они все сделали, не посоветовавшись с нами. И что случилось, то уже случилось. По крайней мере, в милицию нам теперь идти абсолютно бесполезно и бессмысленно. Что же нам теперь, объяснять, что мы машину сожгли с перепугу? Поехали!

— Хорошо, — согласилась Галя. — Мы поедем, но только скажи мне, как далеко мы уедем на такой побитой машине? Это просто безумие! Нас остановят на первом же посту ГАИ. И все ваши хитромудрые уловки полетят к чертям. Что мы скажем, что столкнулись на ночном шоссе с бешеной коровой?

— Что сказать и что делать — я знаю. Предоставь это мне, Галя, — как можно спокойнее заявил я. — И поехали, время сейчас против нас.

— Он что, действительно знает что делать? — иронично спросила Ира почему-то не у меня, а у Сергея.

Тот, усталый и не расположенный к юмору, только утвердительно кивнул, сделав серьезное лицо.

— По крайней мере, он утверждает, что знает, — устало сказал он. — А если Костя что-то утверждает, ему стоит верить.

— Тогда поехали! — скомандовала, недоверчиво покачав головой, Ира.

Пожав плечами, я вопросительно оглянулся на остальных, ожидая их слова. Решать должны были все. Они дружно молчали. Я принял это молчание за знак согласия и тронул с места машину. Я действительно знал, что делать.

По крайней мере, я думал, что знаю.