"Светослав Славчев. Дело "Вагон 22051"" - читать интересную книгу автора

вагоном, чтобы не замерзнуть, курили и разговаривали.
Богданов как самый старший в приемной группе объяснил, каково положение
и добавил, что "организация-отгрузчик несет полную ответственность за
целость и сохранность груза". При слове "сохранность" Ганчев поморщился, как
от зубной боли, следователь слегка усмехнулся, а железнодорожник вообще не
реагировал.
- Прошу товарища следователя предпринять необходимое! - завершил
Богданов.
Наступило короткое молчание. Следователь - по фамилии Минковский -
подошел к вагону, заглянул внутрь, не поднимаясь по ступеням, и вернулся.
- Пересчитаю и я, но потом! А пока будем надеяться, что вы сосчитали
точно! Дайте документы!
Богданов подал.
- Кто распломбировал?
- Я, но мы были все вместе! - ответил Богданов. - Верно я говорю? -
повернулся он к остальным.
- Спрашивать предоставьте мне! - улыбнулся снова Минковский. - Ясно. Вы
вскрыли вагон, все пересчитали. Чем вскрыли пломбу и где она?
- Вон там висит! - кивнул железнодорожник на дверь вагона. - Вот этой
отверткой вскрыли пломбу.
И он достал из кармана шинели большую отвертку с красной ручкой.
Минковский открыл "дипломат" и положил в него отвертку. Потом приступил
к осмотру двери, оглядел дужки и простенькую задвижку, снял пломбу вместе с
большой, мягко гнущейся проволокой и тоже положил в чемоданчик. Затем прошел
мимо вагона, время от времени постукивая по обшивке, потом наклонился и
осмотрел его снизу. Трое мужчин шли за ним, с любопытством следя за каждым
его движением.
Закончив осмотр внизу, Минковский поднялся по лестнице и оглядел крышу
вагона.
- Да нет! - крикнул ему железнодорожник. - Эти вагоны я хорошо знаю, их
только пушкой прошибешь. Единственно через дверь могло быть!
Минковский похлопал руками, стряхивая с них пыль.
- Вы все пересчитывали? - спросил он.
- Все, - подтвердил Богданов.
- Значит, все и входили в вагон! - констатировал Минковский. - Сейчас,
товарищи, и я пересчитаю, потом запрем и опечатаем вагон, а вы пойдете со
мной! Нужно будет сделать кое-какие исследования.
Драгиев любил эти минуты после обеденного перерыва, когда в лаборатории
с двумя микроскопами и другими зачехленными приборами, стоящими на
пристенных столах с лампами на длинных штативах, было тихо и спокойно,
только холодильник время от времени мурлыкал в углу, словно сонная кошка.
Нервные утренние совещания, телефонные разговоры, сдача экспертиз и вся
предобеденная суета были позади. Теперь можно было заложить новые пробы,
внимательно прочитать сопроводительные письма и немного подумать в спокойной
обстановке.
Нельзя сказать, что Кирилл Драгиев просто любил свою работу. Он жил ею
и был одним из тех редких счастливых чудаков, для которых любимое хобби
стало профессией. Такое мнение давно сложилось о нем и в отделе, где он
работал, и в управлении. Прослыв чудаком, Драгиев как-то незаметно вышел из
общей колеи суровой служебной дисциплины. Не то чтобы он опаздывал на