"Алексей Слаповский. Победительница" - читать интересную книгу автора

других девушек, тоже довольно красивых.
Распаленные мужчины бросались на них, а я уходила, чтобы не видеть
мерзких сцен.
Ты скажешь, Володя: это гадко. То есть - то, как вели себя эти девушки.
Но, уверяю тебя, никто их не заставлял и не шантажировал, все делалось по
взаимному согласию. Я никогда не понимала, как можно так низко ценить себя,
но и не осуждала.
Так вот, однажды к нам заехал Всеслав Байбакян, человек феноменальной
биографии. Его способности проявились еще в школе, где он был секретарем
коммунистического сомола. "Моя правая рука!" - с гордостью говорила о нем
завуч по воспитанию. И это выглядело правдой: стройный Всеслав был не толще
ее массивной правой руки. Как, впрочем, и левой, об остальном не говоря. С
тех пор характеристика "правая рука" гуляла за ним по всем его жизненным
тропам. В армии ему досталось служить в очень проблемной воинской части, где
было три роты, в одной сплошь монголы, в другой - украинцы, а в третьей -
евреи из московских вузов, где не было офицерского военного обучения. Драки
и конфликты на национальной основе процветали там. Начальство размышляло,
куда распределить новобранного Байбакяна, учитывая, что папа его был монгол,
а мама наполовину еврейка, наполовину хохлатка. А вечером в столовой
возникло междоусобие, там ужинал и Всеслав, и уже дело дошло до ножей и
(столовых приборов с зубчиками, которыми подцепляют куски еды; я не видела
их уже лет пятнадцать - нечего подцеплять, все в виде паст, жидкостей и
порошков), до кулаков, до стульев, и тут Всеслав вмешался, бросился к одним,
к другим, к третьим, со всеми наскоро пообщался быстрыми выкриками - и все
уладил, всех усмирил! И не то, чтобы навсегда, нет, через пару недель кто-то
когото уже опять бил, но это теперь случалось, можно сказать, в
запланированном порядке. По крайней мере, побиваемые уже не так возмущались,
что их бьют: Всеслав сумел им объяснить, что у бьющих на то есть
необходимость и моральное право. Через два месяца сам командир части без
чьей-либо подсказки назвал его своей правой рукой. После армии, попав в
ситуацию развала Советского Союза и возникновения новых форм
материально-денежных отношений, Всеслав ринулся туда, где его талант
требовался позарез. Государственные и возникшие частные коммерческие
структуры, успешно грабя население, не могли доступно объяснить клиентам
смысл грабежей, Всеслав брался за это - и убедительно обосновывал, что все
делается для блага людей, клиенты расходились если не довольные, то
успокоенные. Впопыхах он сам стал главой одного консорциума, но дело не
пошло: находясь во главе, Всеслав вместо того, чтобы приказать, рыкнуть,
повелеть и кончить на том дело, обязательно растолковывал каждый свой рык и,
естественно, терял авторитет в глазах подчиненных, ибо настоящее начальство
своих приказаний не комментирует: исполняй, да и все тут. Всеслав понял, что
лучше быть правой рукой капитана ледокола, чем главным на речном катере. И
начал подвизаться помощником при таких капитанах и на таких ледоколах, что
прочие капитаны отдавали ему честь, едва завидев. Байбакян как никто умел
объяснять случившееся и обосновывать существующее, подводить под это
теоретическую базу и организовывать поддержку если не всего населения, то
значительных его слоев. Вся жизнь его была сплошным триумфом, сплошным
восхождением. И при этом отношение всех окружающих было одинаково
приятственным. Да и как иначе: Всеслав и приговоренному к повешенью сумел бы
доказать, что повешенье - дело хорошее, правильное, справедливое, что это