"Алексей Слаповский. Вещий сон (Детективная пастораль)" - читать интересную книгу автора

что они уже некоторое время существуют рядом, вместе, а этот идиот (слово
читалось в его взгляде) - новенький.
- Какие ж мы на хрен тезки, - сказал он, - если ты Леонид, а я Виталий?
- Так он - Виталий! - указал Рогожин на Невейзера. - Ты не знал?
- Да, я Виталий, - сказал Невейзер и шевельнул рукой, чтобы размять ее,
приготовить и не замешкаться, если шофер захочет обменяться с ним
рукопожатием. Но рука шофера по-прежнему покоилась на переключателе
скоростей.
И вот они выехали за город.
А куда едут - неизвестно, Невейзер не удосужился спросить Рогожина,
который встретил в городе каким-то образом отца невесты и устроил Невейзеру
этот ангажемент.
- Как, говоришь, деревня называется? - обернулся он к Рогожину.
Он спросил тихо, чтобы не услышал шофер. А Рогожин взял да и предал
его - не потому, что имел предательскую натуру, а из-за веселья, бурлящего в
его предвкушающей душе, да еще из желания задобрить шофера замечательным
отношением к его родине.
- Деревня как называется? - переспросил он. - Деревня!
Шофер хмыкнул, Рогожин воодушевился.
- Золотая Долина называется, и не деревня, а село и даже агрокомплекс,
ранее - совхоз. И там же - заказник-заповедник, где в недавние времена
охотились люди высокого полета, которых мы теперь с тобой презираем,
естественно, в силу тех исторических сил, которые смели их с политической
арены, но при этом пожили они - хорошо! А? - спросил он шофера, уверенный,
что простые люди всегда одобряют умение пожить хорошо.
- Это точно, - сказал шофер Виталий. - Я помню...
- Подробности почтой! - пресек Рогожин, и шофер не осерчал! Не
обиделся! Не высадил их из машины и не заставил идти пешком, на что имел
полное право! Он сделал то, что в литературе называют словом, которое
Невейзер терпеть не может: "осклабился".
- Все помнят! - сказал Рогожин. - Illud erat vivere! <Это была жизнь!
(лат.) > "Золотая Долина" было образцово-показательным хозяйством,
субсидируемым щедро и безудержно, им прощали недоимки, их поселили в
двухэтажные коттеджи, их наделяли земельными и лесными угодьями и рыбной
ловитвой в речке Ельдигче, имеющей, как ты понимаешь, Виталя, тюркское
название. И я, кстати, не раз описывал это хозяйство, приезжая сюда
отдохнуть и набрать положительного материалу для областной газеты
"Коммунист", где работал против своей совести и морали, не страдая, впрочем,
от этого, как не страдаю и сейчас, потому что спроси народ, и народ тебе
скажет: было - быльем поросло! Omnia mutantur, et nos mutantur in illis! -
утверждает классическая латынь и совершенно при этом не права.
- Переведи, - с уважением попросил шофер.
- Все меняется, и мы меняемся во всем. Туфта, мы - те же.
Шофер пошевелил губами, словно заучивая наизусть пословицу, и сказал:
- Это уж точно... - И непонятно было, с чем он согласен, с тем ли, что
мы меняемся, или с тем, что мы - те же.
- И, - продолжил Рогожин, - несмотря на отсутствие государственного
присмотра, люди в Золотой Долине продолжают жить и даже, как видишь,
справляют свадьбы! Так кто ж сказал, что русское село умерло?
- А невесту не Катя зовут? - спросил вдруг Невейзер.