"Алексей Слаповский. Первое второе пришествие" - читать интересную книгу автора

в другом крыле двухэтажного здания; кожники и венерики имели возможность
общаться, но не общались: венерики брезговали кожниками, боялись подцепить
от них заразу. Эй, вы! - кричали издали сифилитики. - Нам-то что! Нас
пенициллином прокачают - и до свиданьица, а вы всю жизнь чесаться будете,
сволочи!
По ночам, когда на два этажа оставались дежурный врач и пара робких
юных медсестер, запирающихся в ординаторской, начиналось: тени с первого
этажа - на второй, мужской. В процедурных и подсобных помещениях, к которым
больные давно подобрали ключи и отмычки, в туалетах и умывальных комнатах, а
то и в палатах - не обязательно при этом выгоняя из них желающих мирно
спать, воцарялась общая любовь с негласным эпиграфом: болезнь к болезни не
прилипает.
Администрация диспансера об этих ночных праздниках знала, но знала и
то, что предпринимаемые раньше попытки пресечь безобразия успеха не имели:
традиции венерического отделения крепки и нерушимы, сама атмосфера, когда
все как бы повязаны одним пороком, когда нечего друг друга стесняться, когда
в ночи и днем слышны веселые рассказы о приключениях, приведших людей в это
заведение, требовала исхода, разрядки. Условие было одно: к дежурному врачу
и медсестрам ночью не стучаться, намеков через дверь не делать, спирта не
просить, - и это условие выполнялось безукоризненно.
Зоя Завалуева желала скорей выписаться. Тем более что процедуры ей не
помогали. Боль снимали, да, но это и бабушка Ибунюшка умеет. И вот ей
предложили (прозорлива оказалась Ибунюшка!) перелить кровь. Зоя отказалась.
Кто знает, что за кровь, чья кровь? От одной болезни отцепишься, другую
подхватишь, рассуждала она, имея в виду сифилисное отделение. Кровь будет
проверенная, чистая, обещали врачи. Нет! - как отрезала.
И вернулась невылеченной. Так и жила.
Привыкла в общем-то.
Думала лишь об одном: что делать, когда бабушка Ибунюшка умрет?
И вот к ней зашли, слегка навеселе, Петруша и Иван Захарович, гость в
этом доме невиданный.
- Тебе чего тут, псих? - спросила хозяйка.
- Он теперь, мам Зой, не псих. Он выздоровел, - сказал Петруша.
- Совершенно верно, - сказал Иван Захарович, глаза которого, как у
всякого русского умеренно выпившего человека, стали умней, чем у него самого
же, но трезвого. И добавил: - Твой родственник, Зоя Васильевна, меня
вылечил.
Петруша хотел что-то возразить, но Иван Захарович, торопя события,
настойчиво продолжал:
- Необычные способности у Петра обнаружились, не то что у бабки
какой-нибудь. Над головой руками поводил - и открылись мои безумные глаза. Я
прозрел.
- Прям как в телевизоре, - сказала Зоя.
- Не веришь?! - с каким-то даже торжеством спросил Иван Захарович. - А
ты попробуй! Ты попробуй!
- Да ну вас! - сказала Зоя. - Я вам лучше ради выходного чекушечку
поставлю.
- Чекушечка не помешает, - согласился Иван Захарович, - но дело -
вперед. Ну-ка, засучай рукава, Зоя Васильевна, тут все свои!
Стесняясь и посмеиваясь, Зоя все ж показала свои красные наросты.