"Алексей Слаповский. Гибель гитариста" - читать интересную книгу автора

боялся с ней, он боялся узнать то, о чем боялся узнать.
Гастроли же продолжал.
Тут и возник как раз Дима Гульченко, взялся сопровождать его - и
оказался неожиданным препятствием, сказав Денису Ивановичу уважительно, но
сурово, что тот не имеет права унижать себя халтурой, тратить время на
бесполезное, хоть и благородное дело. Надо беречь себя.
Денис Иванович послушался.
Он стал давать платные уроки. Дима и тут не преминул высказать свое
неодобрительное мнение, но, правда, в более мягкой форме: ученики, по
крайней мере в большинстве своем, были преданы музыке и, главное, считали
Дениса Ивановича лучшим музыкантом на свете. Да и плата была почти
символическая, вследствие чего в доме Дениса Ивановича не имелось никаких
запасов, кроме чая. Чай у него был всегда - и в большом количестве, он и
сам покупал, и гости приносили, зная его любовь к хорошему чаю и тоже
пристрастившись выпивать за ночь по двенадцать-пятнадцать стаканов
душистого, свежезаваренного и, само собой, без сахара, потому что с сахаром
и воду можно пить, чай же сахаром не портят!
Влюбленный в учителя, Дима сожалел, что никто из центральных
(московских или питерских) людей, понимающих в гитарной музыке, не слышал
искусства Дениса Ивановича. Печенегин ведь никогда не стремился участвовать
ни в каких конкурсах, не ездил, как другие, в Москву в поисках связей,
довольствовался тем, что есть.
Однажды в Саратов явился некий музыковед - принесла его нелегкая,
принесла его бескормица, надеялся он завлечь публику эффектным названием
своей лекции: "Гитара от Паганини до The Beatles". Народ, тем не менее,
кой-какой собрался, рассчитывая послушать записи чего-нибудь интересного.
Но записей оказалось мало - да к тому же на дряхлом магнитофоне, на
заезженных пленках, сама лекция была скучной, раздраженный гость вскоре
бросил рассуждать о музыке и начал рассказывать о личных знакомствах с
великими гитаристами и, вдобавок, с Володей Высоцким, которого именно он,
собственно, и выучил играть на гитаре, поскольку жили они в детстве почти в
одном доме на соседних улицах. Через час недовольная публика разошлась, а
Дима, конечно же присутствовавший здесь, подошел к музыковеду и спросил, не
хочет ли он послушать прекрасного гитариста - такого, какого он никогда еще
не слышал. Музыковед с усталым озлоблением сказал, что всех прекрасных
гитаристов он слышал, а если где-то есть гитарист, о котором он не слышал,
значит, это не прекрасный гитарист. Дима, поступясь принципами, сказал, что
на улице сыро и холодно (была поздняя осень), а у него вот есть бутылочка
водки - не угодно ли? Музыковеду оказалось угодно, и после этого его было
легче уговорить и отвести к Денису Ивановичу под видом одного своего
знакомого. Вечер шел своим чередом - пили чай, балагурили, потом играл
кто-то из учеников, потом сам Денис Иванович взялся за гитару. В этот вечер
он играл очень хорошо, Дима радовался за него и посматривал на музыковеда.
Лицо того было непроницаемо. Водка была выпита. Ему хотелось в гостиницу, а
потом скорее домой, к старенькой доброй маме, домой, прочь из этого
идиотского города, где люди свою серую провинциальную жизнь считают
настоящей жизнью - за неимением понятия о действительно настоящей жизни,
где тужатся изо всех сил, изображая культурные потребности - на гитарах вот
играют, и даже классический, бляха-муха, репертуар!..
- Вам понравилось? - спросил Дима, когда они вышли в полночь из дома