"Алексей Слаповский. День денег" - читать интересную книгу автора

деньгами делать! А?
Это было действительно интересно, это напоминало их детские разговоры о
том, кто что сделал бы, если б у него была волшебная палочка, которая может
выполнить три желания. Помнится, Больной, шибко умным не считавшийся, всех
обхитрил, сказав: "Первое мое желание: чтобы у меня в руках оказалась другая
палочка, чтобы она выполняла все желания!" На его хитрость обиделись и дали
ему даже пару пинков: игру испортил.
- Ну? Ну? - подбадривал Змей. - Давай, Хухарь, начинай, ты писатель или
нет?
Писатель задумался.
- Тогда ты, Парфен!
Задумался и Парфен.
- Ну, тогда я! - сказал Змей, выпил еще чуточку и начал: - Во-первых,
я... - и зашустрил глазами по стенам, словно ища подсказки.
И тоже - задумался.


Глава восьмая,

в которой Змей думает о том, что перво-наперво надо вставить зубы,
приодеться, одеть также маму, произвести ремонт в квартире, зашиться минимум
на три года, потому что пьянствовать надоело уже, хотя, впрочем, сперва
хорошо бы от души и в охотку попьянствовать, чего сроду не удается сделать,
поездить шикарно одетым на такси по ночному городу, снять шикарную
проститутку, но тут Змей вспомнил, что женщины у него давно не было и он не
уверен, что сумеет быть мужчиной даже с проституткой; чтобы определить,
мужчина он или нет, надо хотя бы недельки две пожить совершенно трезвым, но
зачем после этого проститутка, если можно познакомиться с хорошей женщиной,
и тут Змей вспомнил о своей жене, которую не видел пятнадцать лет (он ведь
был женат!), и о дочери, которую не видел столько же (а ей семнадцать уже!),
он подумал, что славно бы взять и прийти к жене и дочери в блеске богатства
и сказать: "Вот я теперь какой, идите со мной жить!" - но тут же понял, что
прошлого не вернуть, что любовь к жене давно угасла (да и не было ее), что
дочь свою он дочерью уже не почувствует, он понял с беспощадной ясностью и с
силой на миг протрезвевшего ума, что все будет очень просто: получив свою
долю, он будет пить, пить и пить, пока не кончатся деньги или пока не
подохнет, причем второе вероятней, и даже если он успеет приодеться сам,
приодеть маму и сделать ремонт в квартире, пьянства все равно не избежать,
пьянства при этом опасного, ибо он не знает таких больших денег, он будет
метать их направо и налево, и кто-то, хищный и подлый, углядит это и убьет
его за деньги, то есть, как ни крути, куда ни брось взгляд, всюду тупик,
всюду непременная гибель.
- А черт его знает! - сказал Змей. - Даже как-то и не сообразишь...
Тут дозрел Парфен. Выпив толику, он скрестил руки на груди.


Глава девятая,

в которой Парфен намеревался произнести речь о том, что хватит ему быть
прислужником власти, пусть и ерничающим, над этой властью издевающимся; он,