"Наум Сладкий "Последняя загадка тунгусского метеорита" [NF]" - читать интересную книгу автора

неинтересным и каким-то пожелтевшим. С длинных стенных полок свисали
пыльные лохмотья чертежей, грудами были навалены картонные папки. Таратута
заведовал патентным отделом, это и был патентный отдел. На этих пыльных
полках, в желтых кипах бумаги иногда производился патентный поиск, но
сейчас он как раз и не производился, а Таратута сидел за столом у окна в
потертом пиджаке, в очках, сосредоточенно водя по бумаге ручкой. Новый,
чистый телефон из красной пластмассы казался здесь лишним. Сальвадор
вошел, поздоровался и не торопясь положил в угол рюкзак. Таратута с
интересом взглянул на Сальвадора, на рюкзак, тоже не торопясь снял очки и
предложил Сальвадору сесть напротив стола, на стоящий в укромном уголке
между окном и огромным шкафом старый прочный стул. Взгляд Таратуты был
внимательным и острым, но глаза его оставались неподвижны в продолжении
всего рассказа, он не менял позу и даже не двигал руками, только бывшее
вначале неопределенно-добродушное выражение его лица постепенно пропадало.
Сальвадор интуитивно чувствовал, что поступает верно, рассказывая все
этому человеку. Может быть, в нем говорил навык программиста, требующий
создания страховочных копий важной информации. Как и положено, теперь
информация копировалась в еще одно место. Впрочем, о талисмане от покоя
Сальвадор умолчал.
(Такой же морозный хруст под ногами прохожих за окном и такой же
внимательный взгляд бородатого человека в пенсне. Только человек этот
молод и окно находится высоко, почти под потолком. Помещение было
полуподвальным, и от окна по комнате проходили тени. И город другой -
заваленный снегом российский губернский город, дома которого ярко
раскрашены цветной побелкой и еще новы. В фокусе только лицо собеседника,
и два разговора: Сальвадор говорит здесь, а слушает там. "Невозможно
сейчас предугадать, что тогда будет, и терпеть нам, в сущности, не так уж
плохо. Вера говорит, что они просто свиньи, и нужно отомстить, а мне
кажется, мы просто носители разрушительного начала, и никто из нас не
знает, чему он служит". И другие неясно различимые бредни. Сальвадор
знает, откуда это: в детстве он читал книжки из жизни революционеров, но
такого плетения словес там не было. И все же лубочный мир фантазии кажется
Сальвадору таким родным и близким, что он с удовольствием перенесся бы
туда прямо сейчас).
Человек с внимательным взглядом молчит и смотрит Сальвадору в лицо.
Потом он снимает трубку, набирает номер и говорит:
- Вера Павловна, вы не возражаете, если мы с коллегой поработаем у
вас с журналами? Сейчас. Да, до обеда успеем.
И он поднимается из-за стола, приглашая Сальвадора идти за собой.



19

Они шли по скрипучим доскам узкого коридора, и Сальвадор все время
чувствовал на своем лице так и не изменившийся внимательный взгляд
Таратуты. Таратута открыл боковую дверь, и они вошли в неожиданно большую
и светлую комнату. Это библиотека конструкторского бюро. Таратута
поздоровался с хозяйкой, не представляя ей Сальвадора, и стал носить на
стол толстые подшивки журналов. Сальвадор просматривал их с конца. Теперь