"Борис Скворцов. Чебдар. Летопись одного турпохода" - читать интересную книгу автора

проделанного пути. Вот тебе и "пятнадцать минут работы"! Теперь же ничего не
остается кроме продолжения пути по склону до перевальной точки.
Мы были почти на перевале, и вдруг впереди идущие, не дойдя несколько
метров до тура, упали наземь, как подкошенные. "В чем дело?" - удивился я,
и в тот же миг был сбит с ног сильнейшим порывом ветра. "Ни чего себе!" -
подумал, прижимаясь щекой к склону.
Так все пролежали несколько минут, пока ветер не ослаб. Затем почти
ползком преодолели перевал через Сумультинский хребет, так и не обнаружив
обещанных "сухариков" под ногами.
На этот раз мы ели шоколад не на самом перевале, а немного за ним,
прячась от ветра. Тут же Аляев наконец-то разгрузил Свету Курбакову, которая
уже дня два страдала ангиной. Я поделился с ней своей долькой шоколадки, а
Света этому очень удивилась.
- Шоколад съели? - вдруг спросил Филиппов, до этого разглядывающий
открывшуюся за перевалом картину, и тут же добавил:
- Эх, зря! Надо было на НЗ оставить... Кстати, вы заметили, что сзади
нас - всюду снежные шапки, а по ту сторону хребта вообще нет снега?
Да, впереди снег отсутствовал, и все приободрились. Легче будет
ориентироваться.
Потеряв из-за отсутствия точной карты и обилия снега много времени,
встали на ночевку, как только вошли в зону леса. Сегодня снова не обедали,
но зато преодолели самый высокий перевал маршрута - Штатив.
Оставалось взять перевалы Самурлу, Казакталма,
Чакрык, Таныс и по Ачелманскому спуску дойти до
поселка. Судя по описанию, мы уже прошли бльшую и самую трудную часть
пути.
Засыпая, я подумал, что про НЗ Михалыч вспомнил неспроста...

Наутро мы так и ахнули. Все вокруг было в снегу! Снег лег ровным слоем
на палатки. Снег покрыл и горы, и долины, и деревья. Значит, ориентироваться
и идти будет ничуть не легче. Все тропы и тропки безнадежно исчезли -
вокруг расстилалась снежная скатерть.
Сначала спускались по кромке Уй-Караташа, поросшей мелким кустарником.
Потом, попав в береговой лес, пошли по нему. В поисках прохода петляли, то
приближаясь к реке, то удаляясь от нее.
Река Уй-Караташ не похожа ни на одну из пройденных рек. С невероятной
скоростью она с грохотом несет свои воды, свирепо перекатывая камни. Эту
реку я мысленно окрестил Зверюгой. О бродах нет и речи. Утешает лишь то, что
мы следуем вниз левым берегом и свернуть потом должны тоже налево
- Уй-Караташ означает "Ай-да Караташ*!", - нараспев говорит Филиппов,
глядя на беснующуюся реку. Теперь мы идем по следу козлика, предполагая, что
козлик умный, и что пробежал он именно там, где надо.
- Ну, что! - рассуждает Михалыч, - дойдем до притока, и там - на
обед. Тогда, с разрешения руководителя я иду вперед, не дожидаясь остальных.
Шагаю с твердой решимостью, дойти к предполагаемому притоку, и развести там
костер до прихода группы.
Скоро следы козлика начинают уводить куда-то влево, и я, заметив
зарубки на деревьях, ориентируюсь по ним. Зарубки встречаются не слишком
часто. Поэтому, один раз, выйдя прямо к бешено ревущей реке, был вынужден
развернуться и пройти метров пятьдесят назад.