"Елена Александровна Скрябина. Годы скитаний: Из дневника одной ленинградки " - читать интересную книгу автора

матерям. При каждом новом взрыве женщины, из которых многие были
коммунистками, судорожно крестятся, шепчут молитвы. В эти минуты
антирелигиозная пропаганда забыта.
Бомбежке, казалось, не будет конца. Сегодня узнали, что очень пострадал
наш район. Некоторые картины мне навсегда врезались в память. Вот дом,
разрушенный почти до основания. Но одна стена, оклеенная васильковыми
обоями, уцелела. Даже картина висит, не покосившись. От другого бывшего дома
над грудой кирпича, цемента, балок остался целый угол одной из верхних
квартир. В углу икона, на полу детские игрушки, повсюду разбросанные, будто
дети только что играли. Дальше - наполовину засыпанная обломками комната, но
у стены кровать со взбитыми подушками и лампа. Случайно уцелевшие домашние
вещи, открытые взору прохожих, - словно немые обличители того, что кто-то
чужой, безжалостный ворвался в личную жизнь людей и варварски ее изуродовал.

Пятница, 12 сентября 1941 г.

Пишу через полчаса после нового налета. Не знаю, сколько времени все
продолжалось, но через несколько минут после отбоя узнали, что пострадал
огромный госпиталь в нескольких кварталах от нас. Его только вчера открыли,
а сегодня перевезли туда раненых. Говорят, что бомбардировщики пикировали
именно на это здание. Оно моментально запылало. Большинство раненых погибли,
их не успели спасти.
А нам все время говорили, что Ленинград недоступен, что налетов не
будет. Вот и недоступен! Противовоздушная оборона оказалась мыльным пузырем.
Гарантия безопасности - пустая фраза.
Узнали о самом ужасном следствии недавней бомбежки: погибли Бадаевские
склады. ...Конечно, немцы на этот счет были прекрасно осведомлены.
Уничтожение Бадаевских складов грозит неминуемым голодом. Весь город затянут
облаками дыма, пахнет горящей ветчиной, жженым сахаром.

Понедельник, 15 сентября 1941 г.

Гибель Бадаевских складов уже сказывается. Дневная норма хлеба снижена
до 250 граммов. Так как, кроме хлеба, почти ничего нет, то это снижение
весьма ощутительно. Я еще пытаюсь добывать картошку и овощи по окрестным
сёлам взамен на вещи. До чего мучительны эти обмены! Вчера ходила целый
день. У меня были папиросы, сапоги мужа и дамские чулки. Чувствуешь себя
жалкой попрошайкой. Всюду надо уговаривать, буквально умолять. Крестьяне уже
завалены прекрасными вещами. Они и разговаривать не хотят. За короткий срок
вернулся страшный 1918 год. Тогда горожане, как нищие, выпрашивали в
деревнях картофель и муку в обмен на ковры, меха, кольца, серьги и прочие
ценные вещи. Измученная до последней степени, я, наконец, обменяла весь свой
товар на пуд картошки и два литра молока. Не знаю, как долго я смогу
заниматься подобной добычей.

Суббота, 20 сентября 1941 г.

С каждым днем все труднее. Вопрос питания - главный и единственный.
Даже ежедневные бомбежки не производят сильного впечатления - к ним
привыкли. Все заняты только одной мыслью: где бы достать что-либо съедобное,