"Эдуард Скобелев. Завещание Сталина " - читать интересную книгу автора

основные шаги переворота, это казалось особенно страшным: участие людских
масс сразу сделало бы непредсказуемой всю их затею, все их многосложные
калькуляции.
При постоянных "сенсационных разоблачениях" люди теряют способность
предвидеть. Стало быть, "сенсации" должны были лупить по башке обывателя
непрерывно - изо дня в день. Так оно и делалось - до психоза, до обалдения:
"Долой привилегии начальства! Компартию - под народный контроль!.." И
рекою - вымыслы о кровавых "сталинских" репрессиях, организаторами и
исполнителями которых были отцы и деды как раз этих самых диссидентов,
создававших "сенсации"...
Он упустил нити влияния на события в решающий час! И как было не
упустить? В тот день, утром, когда войска генерал-полковника Альберта
Макашова могли, как ожидалось, сбить лайнер с основными закоперщиками
переворота, у него внезапно умерла жена Нина, его верный помощник и надежный
друг, безропотно и точно выполнявший множество важнейших поручений.
Вышла за хлебом - магазин через дорогу. Упала в обморок. Пока люди
соображали, что делать, остановилось сердце.
Ее смерть была настолько ошеломляющей, что два дня, пока не похоронили,
Алексей Михайлович пребывал чуть ли не в прострации. Конечно, и звонил, и
принимал нужных людей. Вычухался, но главной задачи своей не выполнил: то ли
из-за трусости, то ли из-за разгильдяйства, веками выпестованного в нашем
человеке, механизм не сработал, горстка решительных людей была бесследно
рассеяна, и преступный замысел покатил дальше.
Так было у него. Так было, вероятно, и у других, "уполномоченных"
присмотреть за наследием вождя, - ничего нигде не получилось. Все инициативы
встречались в штыкл озверевшими бандами профессиональных лжецов, за которыми
шли толпы...
Он понимал, что это подготовленное противодействие врага, опытного,
отмобилизованного, обкатавшего свои кадры, отлично знавшего все сильные и
слабые стороны разрушаемой им государственной машины.
Когда закрепился Ельцин и стало ясно, что успехи "левой оппозиции" -
блеф, она используется только как декорация для парализации общества,
Алексей Михайлович впал даже в депрессию, хотя понимал, что не имеет права
на слабость и отступление.
- Крантыль, Михалыч, - докладывал ему очередной эмиссар из Москвы. -
Люди гибнут и пропадают пачками, и в основном те, кто мог бы решиться на
открытую драку. Тюрьмы и следственные изоляторы забиты арестованными. Об
этом не пишут, но люди вешаются, вскрывают себе вены. Многих расстреляли без
суда и следствия...
Оказывается, сволота держала картотеку на лучших, на тех, кто не
побоялся бы риска: КГБ последние годы обслуживал потребности
государственного переворота, даже не догадываясь об этом... Коротичи,
поповы, собчаки и новодворские сумели оболванить массы, внушить им, что
"революция" уже победила, всюду власть взяли "демократы", хотя еще никакой
реальной власти они не имели и дали бы деру при первой же решительной
контратаке...
В те томительные и тревожные дни, когда психопаты и извращенцы
одерживали верх и самым наглейшим образом гнали отовсюду ветеранов за то,
что те знали иную правду, Алексей Михайлович занялся разборкой писем своей
жены. Их было немного, и он перечитывал их, удивляясь, как быстро пролетело